Нина и король Ник. Валентина Хайруддинова

горшок стоит, – сиделка накинула на плечи Нине клетчатый огромный шерстяной платок.

      Девушка уткнулась в него носом – платок пах чем-то приятным, но незнакомым.

      – Какой горшок? – удивилась она, – и откуда этот платок?

      Тетя Лида повела Нину к двери, поддерживая под локоть, и на ходу пояснила:

      – Горшок новый, эмалированный, в бумаге упаковочной был, видать, из хозмага. И платок привез.

      – Из какого хозмага? – с ужасом прошептала Нина, замирая на пороге и созерцая большой горшок, стоящий посередине коридора.

      – Михаил Владиславович купил!

      Дверь закрылась – Нина осталась наедине с горшком. Он, прикрытый крышкой, горделиво сиял фиолетовой эмалью, раздувался сбоку фигурной ручкой.

      Девушка опустилась на хлипкий табурет и прижала ладони к полыхавшим щекам. Боже мой! Как стыдно! Мало того, что коллега, чужой человек, мужчина увидел всю ее бедность, он еще и о горшке позаботился.

      Однако это было уже чересчур. Нина вскочила и направилась к входной двери, распахнула ее, впустив холод и сырость. Потом оглянулась, замешкалась, не найдя обуви. Тут из-за двери раздался грозный окрик сиделки: «Чего долго так?!»

      Нина вернулась в комнату и принялась искать калоши.

      – Что ты суетишься? Ложись, – велела тетя Лида.

      – Я выйду во двор… я не могу так… Вы посторонний человек…

      – Вот глупая-то! – всплеснула руками тетя Лида, – да я в больнице работаю нянькой! «Посторонний!» Я в госпитале во время войны за ранеными ходила. Ты что? Каждый свое дело делает: ты вот детей учишь, а я утки выношу. И ничего такого страшного в том нету. Моя служба не хуже твоей будет.

      С такими словами тетя Лида вытолкала свою подопечную в коридор.

      Через пять минут Нина лежала в кровати и слушала рассказ о том, как молодая девушка, какой была тетя Лида двадцать с хвостиком лет назад, ухаживала за раненым симпатичным летчиком, а он ужасно стеснялся. Под говор сиделки глаза девушки сомкнулись – она заснула, на время забыв все тревоги и переживания прошедшего дня.

      Вечер вторника. Версия Маруси.

      Разбудил Нину стук в дверь. Она вздрогнула, натянула одеяло до подбородка. Девушка не представляла, как ей теперь общаться с Соколовским: огромный фиолетовый горшок так и маячил пред глазами.

      Но тревога оказалась напрасной: то явилась хозяйка дома. Она приехала из Усольска вечерним поездом и сразу постучалась к квартирантам.

      Баба Дуся не слишком натурально посочувствовала, узнав о болезни Нины, затем сухо спросила сиделку, из какой та больницы.

      – Что ж, за тобой нянька-то смотрит? – поджав губы, с подозрением оглядывая комнату, поинтересовалась хозяйка.

      – А вы почему сегодня приехали? Собирались ведь погостить, – безучастно прошептала Нина.

      Баба Дуся окончательно пришла в плохое расположение духа:

      – В гостях хорошо, а дома-то лучше. Да и дом оставить, как я вижу, нельзя – чужие