Собрание сочинений. Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы. Юрий Мамлеев

себя, превращенного в не-себя, в совершенно иное, бредовое существо, похожее скорее на поругание всего, что есть реальность.

      Последнее особенно задело Лену: – Ужас! – только и выдавила она.

      – Правильно, дочка. Именно поругание реальности.

      Другой глаз Нил Палыча тоже открылся, и комната, как почувствовала Лена, стала малиново-голубой. – Давно пора ее… – прошептала Лена.

      – Не спеши, не спеши, дочка. Много вас, молодых, торопливцев. Если каждый спешить будет, особливо с реальностью…

      – Молчу, молчу, – вздохнула Лена.

      – То, что я увидел, не может быть. Обычно считается – зеркало говорит правду. Пусть внутреннюю, но правду. А здесь получилось страшное, непредсказуемое, патологическое превращенье в грядущую правду. У молодежи вашей – Аллы и Ксюши – сумбур. Не поняли, что произошло, но были близки к обмороку, нарцисски эдакие, только бы им на себя глядеть, вот глянули – теперь запомнят. Ксюша-то бедная даже в теле сразу как-то уменьшилась, по крайней мере духовно.

      Лена нервозно закурила:

      – И какой же вывод?

      – И некоторые другие важные детали говорят о том же. Да, невидимый мир пошатнулся, в него вошло нечто иное, чего не было до сих пор.

      – Как умирать-то тогда, как умирать?!! – вдруг выпалила Лена.

      – Увидишь тогда неописуемое, – сухо ответил Нил Палыч.

      – А я заметила, Нил, что и вправду последнее время взгляд покойников стал меняться. И глаза тоже.

      Нил Палыч соскочил со стула.

      – Я побегу! – вскрикнул, схватив что попало и бросив потом это на пол.

      – Куда же вы теперь?

      – К себе, к себе, Ленок, как и вы. К грядущим монстрам!

      – Да ладно, успокойтесь. Не все в людях такое, – спохватилась Ленок.

      В дверях Нил обернулся и, блеснув малиново-черным взглядом, строго сказал:

      – Завтра к тебе Алла с Ксюшей придут делиться. Я еще с ними не говорил. Устал тут от вас. Ты им о том, что я тебе рассказал, – ни-ни. Я сам им все подам, осторожно. Не пугай их.

      – А Стася?! – выкрикнула Лена, когда Нил Палыч уже как-то бодренько спускался с лестницы: лифтов он опасался.

      – Стасик, что ж! Попался, как курица в супок. Хотел нырнуть как лучше, а получилось как всегда. Ну, он не виноват.

      И Нил Палыч громко бормотнул на прощание:

      – Ты, Лена, особенно не грусти! Не то еще будет!

      Глава 6

      Лена и не думала рассказывать кому-либо о том, что в невидимый мир вошло что-то грозное, во всяком случае иное.

      «Хватит с нас этого мира, чтоб сойти с ума. Куда уж дальше, – подумала она. – И значит, все-таки не в патологии или извращениях дело – это всего лишь деталь, мелкое следствие. Главное – в другом… Брр… Не хочу умирать».

      Но с глазами мертвых было, пожалуй, еще сложнее. Ленуся сама видела необычайное. С некоторых пор все в покойниках стало меняться, даже их вид, если вглядеться, конечно. А Леночка вглядывалась.

      Она не так давно прочла у одной исключительной по силе русской писательницы такую