Юность. Евгений Чириков

уеду: там будут ждать лошади… Прямо с пристани в тарантас и…

      Вздох. Молчание.

      – Я тоже буду скучать по вас, Геннадий.

      – Милая! Протяни мне руку.

      – Боюсь – увидят…

      – Ради Бога! Люди далеко…

      Тихо дотронулась до моего плеча, и щека моя ощутила теплоту и слабое прикосновение. Я закрыл глаза и, повернув голову, коснулся руки губами.

      – Идут.

      Синим и розовым туманом подернулись речные дали. Ярко краснел маяк в луговой стороне. На кожухе парохода зеленеет отблеск сигнального фонаря; на мачте, высоко под небом, как звезда, лучится синеватый электрический огонек. Темной стеной бегут в темную даль прибрежные горы… Уже доносятся с них обрывки соловьиных песен. Из горных оврагов порой, вместе с влажной прохладою, прилетают пряные запахи цветущей земли… На пароходе стихло: одни поддались нежной грусти и мечтательности; другие, плотно пообедавши, спали по каютам. У всех уже пропала любознательность по отношению друг друга… Я ходил, напевал: «Что же не приходишь, мой неверный друг?» и поглядывал на светящееся занавешенное окошечко… Погасло: значит переоделась и сейчас выйдет… Обогнул нос парохода и потянул на корму. Она!.. Как молоденькая послушница из монастыря… Темненькая, скромненькая, кроткая… кутается в шаль, прячет милое личико и подбородок, а глаза потемнели, как небо, и сверкают, как звезды. Золотистая прядь волос бьется над головой и во всей фигуре – затаенное ожидание…

      – Как ты изменилась! Ты похожа на монашенку…

      – Теперь никто не узнает…

      Я сел рядом, совсем близко. Наши плечи касаются. Она еще больше спряталась под шалью. А шаль спрятала наши руки и они жмут друг друга и говорят о том, как мы счастливы. Проходят мимо люди и не видят, что наши руки сплелись и без слов рассказывают о тайнах взаимности…

      – Любишь? – спрашивает моя рука.

      – Крепко! – отвечает рука девушки.

      – Не забудешь?

      – Никогда!

      – Счастье! Радость! Как передать тебе грусть и радость моей любви?

      – Молчи, – я знаю…

      – Зоя! посмотри, как смотрят на нас звезды!

      – Им завидно.

      – Слышишь, как грустит в лесу на горах соловей?

      – О чем?

      – О том, что скоро-скоро мы расстанемся…

      – У-ууууууу! – кричит свисток парохода, и испуганно сжимаются наши сердца мыслью: «скоро – разлука!». А в горах – это: «уууу!»…

      Ночь, темная, безлунная. Только огромные звезды трепещут в темной синеве небес, мешаясь с огнями далеких встречных пароходов. Плотнее прижимаемся друг к другу, словно боимся, что Кто-то всесильный встанет между нами…

      – Поцелуй меня!

      – Опомнись! Что ты говоришь?!.

      А сама прижалась еще ближе и нервно вздрагивает и оглядывается по сторонам. Зачем? Боится ли, что кто-нибудь услыхал неосторожное слово, или хочет и боится поцеловать? Кто скажет? Об этом знают только звезды, но они не скажут даже мне… Прошел какой-то одинокий человек и оглянулся на нас. Уходи! – не твое дело…

      – Поцелуй!

      – Потом… после…

      – Не обманешь?

      Пожала руку и шепнула:

      – На прощанье!