Избранное. Владимир Бурлачков

он заметил ее розовую вязаную шапочку. Коротковатое серое пальто сидело на ее полной фигуре нескладно.

      – Ну, что, пойдем куда-нибудь посидим, – предложил Борис. Она не поняла и он сказал:

      – В кафе или в ресторан.

      – Зачем? Там ведь дорого, – удивилась она. – Пойдем лучше в кино.

      – Сто лет в кино не был, – сказал Китанин и подумал: «Что ж, вспомним молодость. Тем более, когда-то собирался ее пригласить…».

      Они пошли к автобусной остановке. Алла спросила:

      – Слушай, а помнишь Веру Кругликову из технического отдела?

      – Да так, смутно что-то… – ответил он.

      – Вас тогда вместе на картошку послали и она все говорила, что надо бы Китанина окрутить.

      – Да-а? Я и не знал, какие мне опасности угрожали, – сказал он.

      – А приезжает, мы сразу к ней, что да так… А она говорит: чудной какой-то этот Китанин. Я к нему и так, и эдак. А он и не понял.

      – И вправду не понял, – сказал Китанин.

      В украшенном снаружи белыми витиеватыми бордюрами и статуями рослых шахтеров и ткачих маленьком кинотеатре Китанин и Алла смотрели детектив. Алле фильм понравился, она принялась его очень живо обсуждать, а в ответ на недоуменное замечание Китанина даже попыталась ему что-то втолковать.

      Санаторий, в котором она жила, был совсем близко. Они вошли на его территорию через высокие ворота с каким-то лозунгом на самом верху. В маленьких одноэтажных домиках горел свет.

      Они свернули на другую дорожку, прошли в кромешной тьме метров триста и свернули еще раз. В конце аллейки стоял низкий домик с большой застекленной верандой. Только одно из его окон было освещено.

      – Вот тут я и живу, – сказала Алла.

      – Что это у вас, все спят, что ли? – удивился Китанин.

      – Да время-то уже около одиннадцати, – ответила Алла.

      Ничего такого она не сказала, но он сразу что-то почувствовал. Шел рядом с ней и молчал, решая, что будет сейчас делать.

      – А мое окошко вон с той стороны, – сказала Алла.

      Они обошли дом. Тропинка там была скользкая и грязная. Алла шла впереди, он чуть отстал. Она повернулась к нему и сказала:

      – Все у нас дрыхнут. Может тихонечко у меня посидеть.

      – А соседки как? – не понял он.

      – Да нет никого. Одна соседка на той неделе уехала, а другую в больницу положили.

      – А что ж ты не сказала? – удивился Китанин.

      Стеклянная дверь была не заперта. Они вошли на веранду, заставленную железными сетками от кроватей, тумбочками и пирамидами стульев. Дверь в коридор светилась широкими щелями. Алла дернула ее на себя, просунула руку и сбросила накинутый с внутренней стороны крючок.

      В комнате Аллы стоял шкаф и три железные кровати. Две были застелены, а на третьей лежал полосатый матрац. В стеклянной банке на высокой, облезлой тумбочке стояли цветы.

      Алла достала кипятильник и налила в стакан воду из графина.

      Она суетилась, раскладывала на тумбочке печенье и конфеты, а он сидел напротив и расспрашивал ее обо всем, что