Избранное. Владимир Бурлачков

пришлось остановиться перед ней, вымученно улыбнуться и, злясь на собственную глупость, завести разговор про ручки и карандаши. Она отвечала вполне дружелюбно, не улыбаясь, но будто готовясь вот-вот рассмеяться. Он не захотел дожидаться позорного финала и выпалил:

      – А можно вас куда-нибудь вечером пригласить?

      – Ой, так сразу?.. – спросила она и смутилась.

      После разговора с ней он выскочил на улицу, быстро пошел к Пушкинской площади и только у бульварного кольца сообразил, что ему надо в другую сторону. Он был скорее удивлен, чем обрадован, но волей-неволей уже гадал об их встрече. В толпе у входа в метро он вдруг подумал: «А может быть она не придет…». Эта мысль отравляла ему жизнь целых два дня.

      Он ждал ее у памятника Маяковскому. Ему казалось маловероятным, что она сейчас появится. Но его пугала сама мысль о том, что придется, наконец, сказать себе: «Ну, теперь-то ждать совсем бесполезно».

      Она вышла из метро и стала переходить улицу возле концертного зала, а он смотрел по сторонам, боясь как бы, откуда ни возьмись, на нее не выскочила машина.

      Он забыл поздороваться и сказал:

      – А я – Саша. А вы?

      – Вита, – сказала она и почти без паузы спросила:

      – А вы чем занимаетесь? – Будто твердила эту фразу всю дорогу.

      – Во всяком случае – не злоумышленник, – сказал он и стал рассказывать ей об институте, в котором служил ученым секретарем.

      Была середина сентября. Теплый, но ветреный вечер. Фонари на Тверском еще горели среди листвы, но осень уже чувствовалась.

      Они побродили по городу и больше часа простояли в очереди в кафе-мороженое на улице Горького. Кафе закрыли как раз перед ними.

      У него мало было, чем похвастаться. Он рассказывал о давних турпоходах на байдарках и об охоте в волжской дельте, а потом – о чем-то одном с другим не связанном, вперемежку с расспросами об ее семье и работе.

      – Вы знаете, я уже два раза в МГУ поступала, – сказала она, будто признаваясь в чем-то. – Сначала на биологический, потом на географический.

      – А я со второго раза поступил, – сказал он.

      – Еще год придется в магазине отработать, – сказала она.

      – И как вам там?

      – В магазине? Да что вы спрашиваете…

      – А можно вас в театр пригласить? – спросил он.

      – Знаете, честно говоря, я с вами с удовольствием пойду, – сказала она, смутившись.

      Эта фраза изменила его. Он почувствовал, что начинает для нее что-то значить. Но его власть над ней оказалась призрачной. Она не разрешила проводить ее до дома и его попытка настаивать сразу испортила ей настроение. Они расстались у метро «ВДНХ».

      Мечтания о ней раздражали его своей сентиментальностью. Он не рискнул бы заикнуться о них никому, – настолько они были лучезарно глупы. Но с ними было сладко засыпать и просыпаться.

      В театр они опоздали из-за нее. Она пришла минут на пятнадцать позже и извинялась перед ним, как извиняются перед учителями и начальниками. Во время спектакля он поглядывал на