.

не захочешь, – сказала она. – Лень тебе будет…

      Он хотел уходить. Думал добраться на такси или «частнике».

      Но она его отговорила. Уверяла, что машину он в такое время не поймает, и пугала хулиганьем, которого здесь полно. Он решил, что и вправду так поздно отсюда не выбраться.

      Спать на узкой железной кровати было очень неудобно. Он промучился до шести часов и стал собираться.

      – Ты во сколько уезжаешь? – спросила Алла.

      – Самолет в три, – сказал он.

      – Может, днем еще сюда забежишь, – предложила она.

      Он сказал, что не успеет. На симпозиуме сегодня официальное закрытие, и ему обязательно надо там быть.

      – Ну, тогда в городе попрощаемся, – сказала она.

      Китанин кивнул и пообещал прийти к двенадцати к морскому вокзалу.

      Небо над головой опять расчистилось, засияло глубокой синевой. Но ни самолета, ни солнца больше не было.

      Китанин постоял перед нескладной аркой с датой собственного рождения, походил по выстланным серыми плитками узким дорожкам и пошел по центральной аллее.

      Справа от аллеи стояла увитая диким виноградом танцплощадка, запертая на здоровенный амбарный замок. Китанин подошел к решетчатой двери и заглянул внутрь. Все было, как и всюду на танцплощадках: коричневый пол, засыпанный листвой, небольшая эстрада, отделанная каким-то черным материалом, и скамейки вдоль стен.

      Народу летом здесь собиралось, должно быть, уйма. Бойкие парни и девицы отплясывали на середине круга, а нерешительные и стеснительные отсиживались на скамейках и глазели по сторонам. Глазеющих было полным-полно. Худенькие прыщавые мальчики и страшненькие девчонки с грезами и надеждами в глазах – извечная история танцплощадок.

      «Другие отплясывают и с девчонками знакомятся, а тут стой у стены как истукан. И никому до тебя дела нет. Поневоле напустишь на себя равнодушный вид, чтобы всем вокруг стало ясно – ты сюда зашел просто так, и делать тебе здесь в общем-то нечего. Полвечера стоишь, разглядываешь девчонок на скамейке и выбираешь, кого бы пригласить. И, в конце концов, находишь. Смотришь на нее, удивленно выпучив глаза, и никак не решаешься подойти. Даже не знаешь, что бы ей такое сказать. Перебираешь в уме какие-то фразы, ищешь удобный момент, и сердце обрывается, когда видишь, что к ней уже кто-то подошел. И все – пропадает красавица, как не было. Приходишь на танцплощадку на следующий вечер, ищешь, но не находишь. И думаешь: ну, как же так! Как же так! Ведь лучше нее никогда больше не встретить».

      На заполненной киосками и аттракционами площадке перед выходом из парка играла музыка. На скамейках у открытой летней эстрады было полно отдыхающих.

      На первом ряду сидела женщина в розовой шапочке.

      Китанин обошел эстраду с другой стороны. Оттуда первый ряд был хорошо виден. Алла как раз подняла голову и посмотрела перед собой. Он увидел ее отчетливо.

      На часах была половина двенадцатого. До их встречи у морского вокзала оставалось полчаса.

      Китанин неторопливо вышел из парка и свернул к гостинице. Спешить ему было некуда.

      Так