Пленник. Дмитрий Чупахин

рельсы из литературы прямиком в будущее. Человека, знакомством с которым мы будем хвастаться перед нашими детьми и внуками. Я даже не буду вскрывать конверт с именем лауреата, потому как уверен, что в нем написано. Премию за выдающиеся заслуги в области литературы получает…

      И дальше я не слышу ничего, потому что меня оглушают аплодисменты.

      И последнее.

      – Какой бы совет вы дали начинающим писателям? – спрашивает журналистка.

      Мы в стильно оформленной студии под прицелами телекамер. Я сижу, закинув ногу на ногу. Журналистка отсвечивает улыбкой.

      – Я бы посоветовал начинающим писателям… не начинать.

      – Неужели?

      – Шучу, но в каждой шутке только доля шутки. Я поясню. Если бы вы, – я резко наклоняюсь в ее сторону, она слегка краснеет, – если бы вы знали, что на протяжении двух недель вам придется взбираться отвесно вверх, преодолевая перепады высот, поскальзываясь на уступах, обдирая колени, рискуя умереть от обморожения и любого неосторожного шага, а все ради того, чтобы на пике безымянной горы сделать селфи – вы бы пошли на такое?

      – Очень сомневаюсь.

      – И правильно делаете. Потому что есть много гораздо менее экстремальных поводов прославиться. Писательство – это тот же альпинизм. Если бы вы знали, сколько восхождений закончилось неудачей, разочарованием и глупой гибелью – вы бы с места не сдвинулись.

      – Звучит не слишком оптимистично.

      – Ну уж как есть.

      – Тогда у меня еще один вопрос.

      – Я слушаю.

      – Я, если честно, не успела прочитать вашу книгу. Не могли бы вкратце рассказать, о чем она?

      – Она о… э-э… ну, в общем…

      В этот момент я очнулся от грез и спросил себя, а что бы я такого мог написать, чтобы получить премию “за заслуги” и по такому поводу попасть на рандеву с белозубой журналисткой. Вот этого я не знаю. Но это неважно. Мечты важнее. Они – отправная точка для самой безнадежной реальности. Если я могу мечтать, я могу все остальное. И вот эта странная, необоснованная надежда появилась во мне сразу после нашей встречи с Гораздом. И это было жутко. Ведь я реалист. Или даже пессимист. Вера в чудо – пустая трата времени. Но некая инородная мысль твердила, что миражи не морок, а лишь предвестие будущего.

      Ну а что, подумал я. Ведь мечтать не вредно.

      Глава одиннадцатая

      Думал ли я когда-нибудь о самоубийстве? Конечно. В последние месяцы я думал о нем в разы чаще. Понимал, что я надоел не только самому себе, но и окружающим. Почему бы не оказать нам всем такую услугу? Сложно сказать, что меня остановило. Хотя нет, просто. Как ни странно – Горазд. Ведь я понимал, что это будет ему на руку. Что он только порадуется. А радовать этого ублюдка не входило в мои планы.

      В этом смысле мое заточение и неизбежная гибель – прекрасный компромисс. Вроде как я делаю все возможное, чтобы избежать поражения и смерти, с другой стороны, кто на моем месте сумел бы победить? Но мне все равно мучительно страшно представить, как все произойдет. Это изматывает.