Не только на Рождество. Натали Кокс

длинная деревянная доска и множество мячей всевозможных размеров – все разноцветное. Разве собаки различают цвета? В одном углу стоит прямоугольная пластиковая джакузи, а в другом – гигантское металлическое гимнастическое колесо. Боже, думаю я, приближаясь к нему. Колесо выше меня и крепится на внушительной треугольной железной раме, напоминая массивный промышленный вентилятор без лопастей. Внутри оно выложено толстым черным резиновым покрытием. Я разглядываю пластмассовую табличку, вставленную в раму: Осторожно! Не подходит для крупных пород весом более 70 кг! Интересно, что это за собака-мутант, которая весит больше 70 килограммов?

      Можно ли считать меня крупной породой? Наверное, нет. Поэтому я робко наступаю одной ногой на черный резиновый коврик и забираюсь внутрь. Конструкция кажется выдерживает мой вес, и коврик слегка пружинит под ногами. Одной рукой я хватаюсь за центральную ось рамы и делаю пробный шаг. Колесо легко скользит подо мной, и я качусь вперед. Потом выравниваю положение и делаю еще несколько шагов, чувствуя, как плавно движется колесо под ногами. Я расслабляюсь и шагаю в обычном темпе, получая удовольствие от упражнения и даже начиная завидовать хомякам. Я продолжаю ходьбу, и колесо украдкой набирает обороты, так что вскоре я вынуждена ускорить шаг. Проблема в том, что я не очень понимаю, как остановить эту штуковину, кроме как спрыгнув – чего мне совсем не хочется, пока она движется. Я оглядываюсь в поисках какого-нибудь тормоза, но ничего похожего не обнаруживается, и, чем быстрее я иду, тем быстрее вращается колесо. Очень скоро я вынуждена перейти на медленный бег, вытягивая вперед руки, чтобы сохранить равновесие. Я как раз подумываю о том, чтобы совершить боковой соскок, когда вдруг спотыкаюсь, и ноги улетают назад, в то время как руки скользят по коврику вперед. Колесо продолжает вращаться, и я группируюсь, переворачиваясь вверх ногами. У меня вырывается истошный крик, и руки вдруг отказывают. В следующее мгновение я падаю на бок, сильно ударяясь головой о край колеса.

      Я приземляюсь на пол лицом вниз, и в ушах звенят слова врача: Никаких контактных видов спорта, никаких физических нагрузок и занятий, связанных с риском падения. Рядом со мной вращается пустое колесо. Постанывая, я медленно переворачиваюсь. Ясное дело, это орудие пытки. И еще ясно, что я идиотка, раз залезла в него. Я дотрагиваюсь до уха, которое адски жжет, и чувствую влагу. Упс.

      – Дело в том, что оно не предназначено для двуногих, – раздается мужской голос позади меня. Я поворачиваю голову и вижу высокого, лет тридцати с небольшим, темноволосого мужчину в линялых джинсах, клетчатой рубашке и бордовом пуховом жилете. Он стоит в дверях, скрестив руки на груди; на его лице – легкое замешательство, но тон несколько покровительственный. Даже боковым зрением я могу различить его грубоватую притягательность: волнистые волосы, сильный подбородок, мускулистые предплечья. Не писаный красавец, конечно, но определенно из тех, кого Шан называет мачо.

      –