Четверо детей и чудище. Жаклин Уилсон

умею говорить – и уж получше тебя, крикун-визгун-не-пойми-кто. Как тебя звать?

      – Шлёпа, – прошептала она.

      – Шлёпа? Помилуйте, какие в эту новую эпоху короткие и вульгарные имена. Ты какого пола будешь – девица или юноша?

      – Я девочка, мое настоящее имя – Саманта, только я его терпеть не могу, – буркнула Шлёпа.

      – Я так и подумал, но твои короткие волосы и грубые брюки ввели меня в заблуждение, – сказало чудище. Глаза-стебельки, колыхаясь, повернулись к Робби: – А ты, надо полагать, тоже девочка?

      Шлёпа хихикнула.

      – Нет, я мальчик, – сказал Робби. – Меня зовут Роберт.

      – Вот оно что. Спасибо за учтивый прием, юный Роберт. Другие дети стали бы так тащить, что все лапы бы оторвали.

      Чудище прошлось вразвалочку на задних лапах и стряхнуло со шкуры налипший песок. Моди засмеялась и захлопала в ладоши от радости.

      – Какое жизнерадостное дитя, – сказал псаммиад, и его свирепая мордочка подобрела. Моди все обожают – даже сказочные существа.

      – Это Моди, наша сестренка по папе, – сказала я.

      – Так как ее зовут – Моди или Попапе? – спросил псаммиад.

      – Да нет, по папе – в смысле мы только наполовину родные. У нас один папа, а мамы разные, – объяснила я.

      Псаммиад закачал глазами, обдумывая услышанное. Потом повернулся к Шлёпе:

      – А крикунья Шлёпа тоже ваша сестра по папе?

      – Нет, она сестра Моди по маме, потому что у них одна мама, Элис, а мы с ней сводные сестры, – сказала я.

      – Хмм! Похоже, семейные отношения нынче еще запутанней прежнего, – удивился псаммиад.

      – А вы не… размножаетесь? – застенчиво спросил Робби.

      – Увы, боюсь, я последний из своего рода, – вздохнул псаммиад. – Разве что… – Он повернулся ко мне, сцепив лапы. – Ты, барышня с длинными волосами. Тебя как величать?

      – Розалинда.

      – Ты сказала, что узнала о псаммиаде из книги. Может быть, у меня остались родные, раз ты о них читала.

      – Нет, боюсь, вы тот самый псаммиад. В моей книжке вы повстречали пятерых детей – Антею, Джейн, Сирила, Роберта и Ягненка.

      – А! Ты об этих детях. Помню, особенно я привязался к старшей девочке, Антее. Ты мне ее чем-то напоминаешь.

      От счастья я залилась густой краской.

      – Так это что получается, та древняя книжка – всамделишная? – спросила Шлёпа. – Ты, что ли, диво?

      Псаммиад самодовольно кивнул:

      – Стало быть, обо мне написали книгу. В ней изложена моя полная биография?

      – Вроде, – сказала я. – Вы застали еще эпоху динозавров, да?

      – Верно. Это и есть твое желание? Мегатерия хочешь или ихтиозавра? Вкусный обед на целую неделю обеспечен, – предложил псаммиад. – Вижу, ты сомневаешься. Могу организовать только что пойманного, освежеванного и порубленного на куски, если разделка туши тебе не по нутру.

      – Спасибо большое, только теперь динозавров уже не едят, – промямлила я.

      – А вот поглядеть на всамделишного динозавра мы бы не отказались!