Самая коварная богиня, или Все оттенки красного. Наталья Андреева

Вероника. – А у меня сегодня уже уроков нет. Может, в лес пойдем? Погода хорошая. Погуляем.

      – Да. Можно пойти в лес. Я почти закончил картину. Вам нравится, Вероника?

      – Немного странно. Не похоже на те портреты, которые я видела до сих пор. Но я не берусь судить…

      – Вот и хорошо. Я выставлю ваш портрет в столице, в Манеже.

      – В самом Манеже?! – Она взялась руками за вспыхнувшие щеки. – Ох, какой же вы… Знаменитый.

      Листов невольно смутился. Все-таки задурил он девушке голову. А у нее скоро свадьба. По дороге на лесную опушку Вероника как-то невесело рассказывала о приготовлениях к свадьбе. Уж и заявление в загс подали, и список гостей составили. Времена трудные, но ничего. Мама всю жизнь ей на свадьбу копила, да и родители Андрея помогут.

      – Эдуард Олегович, а вы не задержитесь до нашей свадьбы?

      – Еще на месяц?! Нет, не могу, извините, Вероника. Я и так здесь долго живу. У меня в Москве дела. Извините, – повторил он.

      – Я все понимаю, вам надо в столицу. Здесь у нас скучно, а скоро и вовсе будет неприглядно. Но мы ничего, привыкли. А вот вы вряд ли привыкнете.

      – Я вас ничем не обидел? – испугался он.

      – Нет, что вы. Все было просто замечательно!

      – Но у вас лицо грустное. Почему?

      – Скажите, Эдуард Олегович, ведь вы любите меня?

      Он чуть не споткнулся. Какая она прямая и слишком уж откровенная! Или все провинциалы такие? А как же любовный флирт, древняя как мир игра, полувзгляды, полунамеки? Спросила в лоб: любишь или нет? И что на это ответить? Листов смешался.

      – Почему вы молчите? – Вероника остановилась и посмотрела на него в упор.

      – Откуда вы знаете, что люблю? – Он не сказал ни да, ни нет. Пусть сама решает.

      – Чтобы написать такой портрет, надо любить. Ведь так?

      Да она, оказывается, все поняла! Не поняла только, что любовь бывает и такая: на одну картину. Или не знает этого? Ну что теперь делать? Что?! Разбить ей сердце? А хватит ли сил? Листов заколебался.

      – Да, я люблю вас, Вероника. Но я не могу вполне объяснить своих чувств, не могу сказать правду…

      – Правду о том, что вы не можете жениться на мне? Да я ничего и не прошу. И никогда не попрошу. Не бойтесь, что я могу чего-то попросить. Я даю вам самое честное, пречестное слово.

      – Вероника…

      – Поцелуйте меня.

      Он не мог ей отказать. Она, кажется, давно на это решилась. Он уезжает, а она остается. Больше они не увидятся никогда. Вряд ли в ее жизни будут еще такие яркие события: приезд столичного художника, который напишет необычный портрет, призрак славы, появившийся на горизонте и внезапно исчезнувший. Она, возможно, так и не узнает, какой фурор произвел ее портрет, не узнает, как она на короткое время стала музой всей столичной богемы. И она хочет урвать хоть маленький кусочек этой славы. Чтобы говорить своим детям, а потом и внукам: «Когда-то меня любил гений, который написал мой портрет. Об этом даже есть в энциклопедии».

      – Я тоже вас люблю. Что же вы остановились?

      – Зачем ты это делаешь, Вероника?

      – Я