Позывной «Крест». Константин Стогний

и без того краснолицый Стурен.

      Канадец подал знак, и перед украинцем поставили пару тарелок с арабскими закусками – хумусом, массой из перетертого зеленого гороха с кунжутным маслом и всевозможными пряностями, и мутабалем – тоже массой, но из печеных баклажанов с чем-то, напоминающим кефир. И то и другое ели со свежим лавашем. Тут же поднесли кубок с вином, от которого Виктор, понятное дело, не отказался.

      «Вот тебе пожалуйста: с корабля на бал. Или, как говорила моя соседка тетя Сара, с парохода на концерт», – подумал Виктор, который никак не мог поверить, что фортуна в очередной раз улыбнулась ему.

      – Вздрогнули? – поднял кубок Густав.

      – Еще как! – согласился Виктор.

      И старые друзья, чокнувшись, выпили.

      – Поешь чего-нибудь, Викто́р! Когда любишь человека, хочется, чтобы он ел. Если само сознание Иешуа решило, что ты хороший человек, значит, ты хороший человек. Смелый и отважный, чтобы спасти много жизней. Но великий человек умеет допустить, чтобы полезное зло свершилось.

      «Что-то он очень говорлив стал не по делу», – насторожился Лавров.

      – Вопреки всему, Виктор, – продолжал Стурен, – украинец, встреченный мной в эфиопском поселении Борама, способен не просто быть хорошим. Он способен стать великим. Как Бог и как Аллах.

      Лавров кивнул головой, улыбнувшись. Но в голове гудели мысли: «Что-то я про Аллаха не совсем понял…»

      Виктор настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как последние слова произнес вслух.

      – Да, да, Витя. Я уже принял ислам. И теперь я муслим.

      – Так ты больше не ученый?

      – Ученый, ученый, Витя. Еще какой ученый! Ты знаешь, сколько для меня как для научного деятеля открыл ислам? – весело заявил Густав.

      Принесли заплечную сумку Виктора, отобранную при задержании. Он открыл ее и вынул оттуда подголовный камень Иешуа. Стурен посмотрел на плинфу.

      – Он… Как же я мечтал о нем когда-то… Но теперь все! То уже пройденный этап. Немногие братья из «Аш-Шабаб»[15] считали мудрым шагом с моей стороны то, что я отпустил на свободу украинских моряков, за которыми приехал в Сомали Виктор Лавров! – обратился по-арабски к присутствующим боевикам Густав Стурен. – Я увидел мужчину, хоть и не мусульманина, но с благородным сердцем, великого воина по духу!

      – Алла-а-а! – закричали боевики, вздымая к потолку автоматы Калашникова.

      – Спасибо, Густав, спасибо! – поблагодарил Лавров, достал вторую вещицу, замотанную в тряпье, и развернул странный тубус. – Вот видишь, повсюду меня преследуют какие-то реликвии.

      Густав увидел странный артефакт и подавился бараниной, потеряв дар речи. Да, это была рука пророка Яхья, или длань Иоанна Крестителя. Но Виктор этого не знал, пусть и охотился именно за ней.

      – Откуда это у тебя? – спросил Лаврова Густав, облизав сухие губы.

      – Утром забрал у тяжело раненной монахини, – честно ответил журналист. – Она сейчас в местном госпитале. Попросила сохранить. Чуть-чуть придет в себя, и отдам обратно.

      Густав

15

Харакат аш-Шабаб аль-Муджахидин (Народное Движение Сопротивления в Стране Двух Государств) – группа сомалийских исламистов, прежде всего действующих в Сомали.