Позывной «Крест». Константин Стогний

глазами. – Мы прибыли сюда с великой миссией! Вернуть длань христианскому миру.

      – Хорошо! – успокоился Виктор. – Что ты предлагаешь? У тебя есть план?

      – Я предлагаю? А ты здесь для чего нужен? Ты же расследователь!

      – Хорошенькое дело! – передразнил Виктор. – Принеси нам длань, брат Ермолай, только мы не знаем, где она, и не знаем, как она выглядит. Понятия не имеем, кто ее видел в последний раз и существовала ли она на самом деле…

      – Она была и есть! И отцу Луке я верю. Не кощунствуй! И… у меня уже есть план.

      – Какой, если не секрет? – поинтересовался Лавров.

      – Пойти к лидеру «Ан-Нусры», поздравить его с победой и преподнести какой-нибудь дар. Как это принято на Ближнем Востоке.

      – С чего это вдруг?

      – С того, что мы сразу же попадем под его покровительство, и нам будет легче достичь своей цели.

      – Отличный план! Глупее не придумаешь!

      – Это почему? – обиделась Светлана и покраснела до ушей.

      – Деточка, это тебе не звездная европейская тусовка! Мы для них иноверцы, а значит – неверные, а значит – враги. Им наплевать на твои дары. Лучшим подарком для их лидера будет, если ты сама себе отрежешь голову и принесешь ее на подносе.

      – Ты очень плохого мнения о мусульманах.

      – Я очень плохого мнения не о мусульманах, а о бандитах, которые прикрываются исламом, – не сдавался журналист. – Под их влияние попадают простые честные люди и становятся в лучшем случае бандитами, а в худшем – шахидами-смертниками.

      – Делай как знаешь! – не стала спорить Светлана.

      – Сделаю, как знаю, – ответил Виктор.

      На том и закончили.

* * *

      Лавров уже третий час пытался выбраться из Маалюли. Один… Без Светланы. Она осталась в отеле с твердым намерением действовать в одиночку.

      «Эмансипированная дура! – злился журналист. – Связался на свою голову. Теперь отвечай за нее. Подожди, Лавров. А почему ты должен отвечать за нее? Она не ребенок». Опять включилась старая привычка Виктора мысленно беседовать с самим собой. Один Лавров был прагматик, преследующий цель, второй Лавров – циник и критик самого себя. В результате таких бесед Виктор часто приходил к единственно верному решению.

      – Нет, подожди, дружище. Ты же с ней спал, – отвечал Виктору второй Лавров. – Это уже к чему-то да обязывает.

      – К чему?

      – Ну, тебе лучше знать.

      – А ты типа не спал? – съязвил первый Виктор.

      – Вот я-то как раз и спал, – ответил циник, – а ты занимался любовью. И поэтому сейчас коришь себя за то, что с ней не остался.

      – Нет, она сама, дура, осталась!

      – Хе-хе, – иронизировал критик Лавров, – опять ищешь себе оправдание?

      – Да заткнись уже! – отвечал первый Виктор второму.

      Размышляя таким образом, он прятался между строений, внимательно наблюдал за постами «Ан-Нусры» на окраине города. Машины, выезжающие из Маалюли, досматривались полностью. Караваны – только по счету верблюдов, и то не каждый раз. Покидать город в открытую, пешком было равносильно