Неприятности – мое ремесло. Рэймонд Чандлер

коленях перед дверью. Он раскачивался взад-вперед, сжимая одной ладонью другую. Между толстых пальцев сочилась кровь.

      Далмас открыл дверь и вышел из дома. На дорожке он увидел пятно крови и разбросанные гильзы. Вокруг не было ни души. Он немного постоял, чувствуя, как пульс маленькими молоточками стучит в висках. Кожу вокруг носа пощипывало.

      Глотнув виски из бутылки, Далмас вернулся в дом. Дэнни уже поднялся на ноги. Он достал носовой платок и пытался завязать кровоточащую руку. Здоровяк покачивался и был похож на пьяного. Далмас направил луч фонарика ему в лицо:

      – Сильно задело?

      – Нет. Царапнуло руку, – прохрипел Дэнни. Его пальцы неуклюже сжимали платок.

      – Блондинка испугалась до полусмерти, – сказал Далмас. – Устроил ты нам развлечение, парень. Хороши у тебя друзья. Хотели ухлопать всех троих. Ты их малость напугал, когда пальнул через смотровое окно. Похоже, я у тебя в долгу, Дэнни… А стрелок у них неважный.

      – Куда ты теперь? – спросил Дэнни.

      – А ты как думаешь?

      Дэнни пристально посмотрел на него.

      – Это Сутро, – медленно произнес он. – А с меня хватит – я сваливаю. Пошли они все к черту.

      Далмас снова вышел из дома и по дорожке двинулся к улице. Там он сел в машину и тронулся с места, не включая фар. Отъехав достаточно далеко, он остановился, включил фары, вышел из машины и отряхнулся.

      9

      Черный с серебром занавес, раскрывшийся в виде перевернутой буквы «V», заслоняли облака сигаретного и сигарного дыма. В дыму поблескивали медные инструменты танцевального оркестра. В зале стоял запах еды, спиртного, духов и пудры. Пустая танцевальная площадка выглядела ярким пятном желтого цвета и казалась не больше коврика в ванной кинозвезды.

      Заиграл оркестр, и свет в зале погас. По устланным ковровой дорожкой ступенькам к Далмасу поднялся метрдотель, постукивая золоченым карандашом по шелковому канту брюк. У него были узкие безжизненные глаза и белесые волосы, которые он зачесывал назад, открывая выпуклый лоб.

      – Я бы хотел увидеть мистера Дорра, – сказал Далмас.

      Метрдотель постучал по передним зубам золоченым карандашом.

      – Боюсь, он занят. Как ваше имя?

      – Далмас. Скажите ему, что я близкий друг Джона Сутро.

      – Попробую, – ответил метрдотель.

      Он подошел к коммутатору с рядами кнопок и маленькой телефонной трубкой, снял трубку с рычага и прижал к уху; его взгляд ничего не выражал – как у набитого опилками чучела животного.

      – Я подожду в фойе, – сказал Далмас.

      Он скрылся за портьерой и не спеша прошел в туалет. Достал бутылку бурбона и вылил в себя остатки, запрокинув голову и широко расставив ноги, чтобы не поскользнуться на кафельном полу. К нему тут же подскочил морщинистый негр в белой куртке и с беспокойством сказал:

      – Тут нельзя пить, босс.

      Далмас бросил бутылку в корзину для бумажных полотенец, взял со стеклянной полки полотенце, промокнул губы, положил десятицентовую монетку на край раковины