Плач по Александру. Геннадий Николаевич Седов

минуло.

      – В самый раз возраст. Кличут как?

      – Девлетом…

      В горнице повисла тишина. Лился свет сквозь узкое оконце, трещали в очаге горящие поленья.

      – Наказ у меня государев, – перестал ходить вокруг да около Ржевский. – Аманата должон взять из твоих родичей. Ежели правду молвишь про верность русскому царю, вреда отроку твоему не будет. Беречь станем, в люди выведем. Крепче станет наш союз, коли вырастим вместе достойного мужа…

      – А если не соглашусь?

      – Воля твоя, Бекмурза, неволить не стану. Подумай хорошенько. Я поутру с божьей помощью в путь тронусь, а ты подумай. Коли надумаешь, шли парня в Терский городок. Поживет среди наших, осмотрится. Тогда и решим, как далее быть…

      Ржевский стал подниматься с устланного коврами деревянного помоста.

      – Ох-хох-хо, – закряхтел – грехи наши тяжкие…Спасибо, Бекмурза, за кров, за угощение. Не тяни только с решением, хорошо?

      Аманат

      В то засушливое неурожайное лето сторожевой стрелецкий городок в дельте Терека жил привычной размеренной жизнью. Стояли на вышках часовые, хлопотали во дворах хозяйки. С наружной стороны стены, у северного вала, сотник Рыжов учил молодежь пешему строю: выкрикивал команды, матерился безбожно.

      Вышедший после обеда на крыльцо в халате и галошах на босу ногу воевода Иван Борисович Мартьянов смотрел позевывая на облачко пыли над горизонтом, гадал: стадо ли сайгаков движется на водопой, дикие ли ослы куланы, верблюжий ли караван с купцами из Персии, направляющийся на воскресную ярмарку в русскую крепость? Кликнул денщика, чистившего во дворе навоз, велел принести смотрительную трубу. Долго вглядывался, щурясь, в солнечное марево за рекой.

      «Никак, гости», – подумал озабоченно.

      – Одежу неси! – приказал Николаю. – И полковника позови. Дрыхнет, поди, без задних ног.

      Гости в Терском Городке дело обычное. Едет торговый люд из Хивы, Бухары, Исфагани, жалуют нередко купцы из Индии, Китая. Калмыки пригоняют на продажу овец, кавказцы везут из-за гор оружие и ковры, из Астрахани прибывают обозы с рыбой, икрой и арбузами.

      Недобрых гостей тоже не счесть. Татары вокруг шалят, турки. Налетают из-за моря воровские шайки туркмен – пограбить в прибрежных селениях. Кумыки, ногайцы не прочь поживиться чужим. Чуть зазевался – коров, лошадей увели, забрали в полон пастуха, или табунщика – на продажу в неволю. Не ведаешь, с какой стороны беды ждать…

      Случай на сей раз выдался особый. Уже одетый воевода опоясывался богатым, с серебряными насечками поясом, когда в горницу шагнул стрелецкий голова Бурмистров. Помолившись на образа доложил: прибыли, де, из Большой Кабарды посланцы, три десятка узденей, привезли аманата-мальчишку, сына тамошнего правителя Бекмурзы. С аманатом дядька княжонка, по-ихнему, аталык.

      – Бумагу спрашивал?

      – Точно так. Извольте глянуть. – Бурмистров протянул воеводе свиток. – Из посольского приказа.

      – Садись, Михалыч, в ногах правды нет.

      Поднеся близко к лицу грамоту воевода