White Nights and Other Stories. Fyodor Dostoyevsky

дорогой соседушка, в столь поздний час ты лишаешь нас спокойствия? Али жёнки дома нетути? Али прильнуть не к кому? Скучашь поди…

      – Ты мне тута воду не мути! – Иван закурил папироску и уставился на хозяйку дома. – Не живётся тебе, как я погляжу… Не живётся в спокойствии…

      – Дык как жить, коли ты криком кричишь и дверь выламываешь?

      – Признавайси, ты донесла на меня клевету?

      – Ну, если и я, дальше чё? – Стеша встала в привычную ей позу, уперев руки в боки. – Грозить припёрси, не иначе… А будешь угрозами кидаться, я и до самой власти дойду! Найдуть на тебя управу!

      – До какой власти, дура? – Ваня бросил бычок на землю. – Думай, шо ты брешешь на добрых людей! Сами-то давненько честными стали?

      Порфирий вышел вперёд, загородив собой жену.

      – Ничо́го не знаем, мы люди честные, – зная, что Стешка заступится, Порфирий повысил голос и не заметил, как ляпнул лишнего. – Иди отсель подобру-поздорову… А то беды не оберёсси! То дети у них родются от полюбовниц, то водовка пропадаить…

      – Агась, – рассмеялся Грищенко, поняв, что сосед проболтался. – Мало тебя Петровна по хребту охаживала!

      – Какая водовка? – удивилась Степанида. – Где?

      Глупой жене и невдомёк было, что её муж промышляет по чужим погребам, а потом ночами распивает горькую с посторонними.

      – Порфирий, я шо-то не вразумею, – обернулась к мужу женщина. – Обоснуй…

      – Стешенька, глупость усё енто, ты не слухай его. Ванька туточки тебе всякого нагово́рит, шоб с толку сбить, – замялся Трофимов.

      – Так и думала, – повернулась Стешка к Ивану. – Брешете на моего мужика, шо ты, шо Манька!

      – Степанида! Окромя тебя, никто такими делами не занимаетси! Заканчивай перекладывать с больной головы на здоровую!

      – А то шо? Спалишь нас, как Мельников?

      – Шо? – у Ивана вытянулось лицо, рот приоткрылся от удивления. – Каких Мельников?

      – Слыхали, знаем… – ехидно улыбнулась Степанида. – Папироску им подкинул, а сам с евоной женой на сеновал!

      – Ты шо трепишь, паскудина? – глаза Грищенко раскраснелись от напряжения. – Ты шо метёшь, помело дворово́е?

      Иван медленным шагом подошёл к Стешке вплотную. Одной рукой, не помня себя, схватил женщину за плечо и сжал с усилием.

      – Откудова ты берёшь такие вести? – Иван перевёл взгляд на Трофимова. – Ты, что ли, брехнёй маесси?

      У Порфирия затряслись ноги, от испуга он громко сглотнул слюну, но не смог сказать ни слова в ответ. Стешка молча смотрела на соседа, привстав на мысочки.

      – Сучьи потроха! Я вам устрою Кузькину мать! Я вас всех…

      – Карау-ул! – закричала Степанида, но вырваться даже не пыталась.

      На крики соседки прибежала Мария.

      – Иван! – испугалась Грищенко за последствия. – Пущай живуть! Не лезь!

      – Не лезь? – Ванька повернул голову и сжал челюсти. – Не лезь? Эти выродки житья не дають, а я не лезь? Дык кто тута у нас с женой Мельника по сеновалам?

      Участники скандала молчали,