Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

капюшон на голову, ветер тут же его сорвал. Меркурьев рассердился, натянул капюшон и накрепко стянул завязки.

      Сразу стало тихо, словно уши заложило.

      Все ему нравилось – каменные валуны, радуга, качавшаяся в брызгах, сильный ветер, чайка, солнечное небо, языки песка, которые намело между валунами.

      Вдруг кто-то взял его за руку. Он остановился и оглянулся.

      – Нам туда нельзя, – проговорила Антипия. Она придерживала под подбородком изумрудный платок, который рвал ветер. Глаза у нее были дикие. – Мы не должны туда ходить.

      – Куда?!

      Она подбородком показала куда-то.

      – Чего мы встали?! – Софья, тяжело дыша, приблизилась к ним, нагнулась и уперлась руками в колени. – И вообще, зачем мы сюда лезли?! Кто-нибудь знает? Нельзя, что ли, с пляжа посмотреть?

      – Не ходи туда, – сказала Меркурьеву Антипия.

      – Девочки, не нервничаем! – призвал он. – Мы сейчас обойдем маяк и вернемся в гостиницу.

      – Стой, не ходи!..

      Но он уже скорым шагом шел по каменной террасе. Ветер рвал полы куртки и капюшон. Под кроссовками скрипели песок и мелкие камушки.

      Василий Васильевич перепрыгнул канавку, размытую дождями, и приблизился к серой, наглухо закрытой двери с двумя поперечными перекладинами. Дверь была укреплена проржавевшими железяками, и казалось, что она не открывалась много лет.

      Меркурьев потянул чугунное кольцо, заменявшее дверную ручку, и дверь подалась так неожиданно легко, что он чуть не завалился на спину.

      – Туда можно войти!..

      Он заглянул. Внутри царил полумрак, и после солнца и ветра трудно было различить что-нибудь определенное. Василий Васильевич оглянулся. Со стороны моря подбегала Антипия, куда-то показывала рукой.

      – Что? – Василий Васильевич посмотрел, куда она показывала, и ничего не увидел. – Что такое?!

      – Посмотри!..

      Меркурьев аккуратно прикрыл тяжелую дверь и посмотрел.

      Он увидел лакированные ботинки – среди кустов желтой травы, – и удивился, кому пришло в голову лежать в траве в ноябре месяце. Затем он увидел задравшиеся брюки, а следом неестественно вывернутую руку в песке. Ладонь была голубоватого цвета, и эта вывернутая ладонь все ему объяснила.

      Он понял как-то сразу, моментально, – у подножия маяка в траве лежит мертвый человек.

      Преодолевая страх, Василий Васильевич подошел и посмотрел.

      Один из тех двоих, что вчера пировали в гостиной островерхого дома и пели «Ах, какая женщина, какая женщина!», лежал на спине, уставившись в небо стеклянными глазами. Одна рука вдоль тела, вторая выгнута под каким-то странным углом. Он был в костюме – как вчера, – рубаха распахнута на пузе, пуговицы отлетели, и видно было волосатый, абсолютно белый живот.

      Антипия быстро и жарко дышала Василию Васильевичу в ухо.

      – Что вы там нашли? Опять янтарь какой-нибудь?

      Софья подошла поближе, вытаращила глаза и громко сказала:

      – Ой! – Подумала и добавила: – Мы же его знаем! Это тот, вчерашний!