Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова

чтение, – изрек Василий Васильевич, – должно быть, очень расширяет кругозор.

      – Вот вы говорите как старик! Как будто брюзжите! Но вы же еще молодой!

      – Я пожилой. В душе.

      – Да ладно вам кокетничать!.. А не верите вы, потому что читаете только этого вашего Канта!..

      – Канта без подготовки читать невозможно, – заметил Меркурьев.

      – Что значит невозможно?

      – Я ничего не смыслю в философии. Не знаю, что такое трансцендентальная эстетика. Не понимаю метафизического толкования пространства. Способ открытия чистых рассудочных понятий мне неведом. Логическая форма всех суждений, состоящая в объективном единстве апперцепции содержащихся в них понятий, для меня загадка.

      – Про это Кант писал? – недоверчиво уточнила Софья.

      Меркурьев кивнул.

      – Он что, дурак? Зачем такую ерунду писать?! Ему что, заняться было нечем?

      – А вот и маяк! – вскричал Василий Васильевич, задрал голову и посмотрел. – Надо же, какой высокий, издалека мне казалось, что он гораздо ниже.

      – Как же мы к нему пролезем? – спросила Софья, отвлекаясь от критики Канта. – Прямо по песку, что ли? Я думала, к нему мостки проложены.

      – Придется по песку. Можно, конечно, вернуться и попробовать подойти со стороны леса, но можно и здесь.

      Он спрыгнул с досок «променада» на влажный плотный песок и подал Софье руку. Она оперлась и тоже спрыгнула. Вид у нее был недовольный.

      – Там камни, – сказала она, глядя в сторону маяка. – Мы что, будем по ним карабкаться?..

      – Интересно, когда его построили? – спросил Меркурьев. – Лет сто назад? Или двести?

      – Э-эй! – закричала издалека Антипия-Марьяна. – Вы наверх? Подождите, я с вами!..

      – Ждем! – прокричал в ответ Василий Васильевич и сам у себя спросил: – Может, это она в вестибюле читает Канта? Или хотя бы знает, когда был построен маяк?

      – Дался тебе этот Кант! – с сердцем сказала Софья.

      Антипия подходила, одежды ее развевались на ветру, и по песку рядом с ней бежал изумрудный отсвет. Она подошла, взяла Меркурьева за руку и высыпала ему в ладонь мелкие, как пшеничные зернышки, желтые камушки.

      – Янтарь? – спросил Меркурьев, пересыпая камушки из руки в руку. Они приятно шелестели.

      Антипия кивнула. Щеки у нее горели от ветра, и блестели карие глаза.

      – Виктор Захарович сказал, что после штормов янтаря всегда бывает много. Я вышла и вон сколько набрала.

      – Ерунда какая-то, – сказала Софья, поглядывая на камушки. – Я где-то читала, что янтарь – это отвердевшая смола. Вроде в старину в море падали какие-то сосны, смола затвердевала, и из нее получался янтарь. Так и было написано!..

      Меркурьев промолчал, и Антипия промолчала тоже.

      – Я только не понимаю, кому она нужна, смола! Ну, если это и вправду смола. Не бриллиант, не изумруд!.. И еще про какую-то комнату из янтаря я читала. Вроде она пропала и все ее ищут. Как из него может быть комната, если он такой мелкий? В комнате должны быть стены, полы, потолок! Как могла пропасть