Встань и иди. Николай Кикешев

мысли, что на негнущихся распухших ногах снова лезть в горы. Он с мольбой посмотрел на комбата. С языка чуть было не сорвалась просьба, но в последнее мгновение сдержался. «Не смей! Иди, ползи, пока не упадешь!»

      Он упал, когда начало жарко припекать солнце. И привиделся чубатый солдат в окружении пяти потерявшихся сослуживцев. Они сидели, положив автоматы на колени.

      – Невезуха, товарищ капитан, – сказал с грустью Кравцов, смахнув с глаз непокорную челку. – Пролетал над нами двадцать первый борт…

      – Это я летел. Вас искал.

      – Ну, вот и встретились. Только нерадостна наша встреча…

      Боков очнулся от прикосновения к лицу чего-то мокрого и шершавого, непонимающе огляделся. Он лежал в тени натянутой на палках плащпалатки. Рядом сидел Рекс.

      – Ну что, отоспался, труподел, – проговорил Зубов. – Иди, посмотри, во что твоя инициатива с дэшэка вылилась…

      Григорий с трудом поднялся, пошел к сгрудившимся в круг солдатам. В середине на брезенте лежали обгоревшие, скрюченные тела. Попробовал даже определить, кто из них чубатый Кравцов, но пламя сделало лица всех одинаково черными. Почувствовал, как наваливается, подкашивает ноги неимоверная тяжесть.

      Сзади подошел Зубов, с раздражением сказал:

      – К нам вылетел генерал-лейтенант Попов. Учти, я о дэшэка ничего не слышал, понял? Сам ты туда залез, сам и отвечать будешь. Я свою задницу для показательной порки подставлять не намерен, уяснил?

      Григория ужаснуло лицемерие комбата. «Как же ничего не слышал? Я же тебе лично докладывал!» Но промолчал. Спорить, доказывать свою правоту ему уже не хотелось.

      ***

      Оставляя за собой шлейф пыли, по плато мчала БМП, то появляясь на взгорках, то исчезая в высохшем русле. Несколько поодаль шла вся колонна. Григорий встретил ее с радостным облегчением: не надо будет идти на своих опухших ногах. Вскарабкался на бронетранспортер, вцепился в скобу башни и в полузабытье сидел на броне, пока колонна не вернулась в батальон пограничников. Осторожно слез с машины и, очумелый от боли, побрел к большой луже, разлившейся возле арыка, скинул ненавистные ботинки, на четвереньках залез в воду.

      – Гриша, здорово! – услышал насмешливый голос замполита капитана Чичакина. – Ты чего это, как горилла, на четырех начал ходить?

      – Привет, Паша, – смущенно ответил Боков. – Понимаешь, ноги в кровь стер, распухли. Мочи нет терпеть.

      – Ты с ногами не шути. Дуй к медикам, пусть перевяжут, а то еще заражение получишь.

      Нотки участия в голосе замполита вызвали чувство благодарности. Он наверняка знал о случившемся, но не попрекнул.

      Из штаба на крыльцо вышел высокий солидный мужчина в новенькой форме советника без знаков различия. По свите старших офицеров, осторожно выглядывавших из-за его спины, Григорий догадался, что это и есть генерал-лейтенант Попов. Понаблюдав за бесцельно бродившими по двору спецназовцами, генерал зычно крикнул:

      – Кто