Встань и иди. Николай Кикешев

от такой бомбежки, как от козла молока, – зло заметил Щебнев. – Это расчет на слабонервных.

      Он тут же вышел на связь с авиаторами, недовольно прокричал в микрофон:

      – Нам такая поддержка не нужна! «Духи» как стреляли, так и стреляют.

      – Сейчас подойдет еще одна пара, – заверили авиаторы.

      – Пора бы и афганской роте подойти, – посмотрел на часы Григорий.

      – Вряд ли мы их дождемся, – засомневался Щебнев.

      – А я что-то и наших проводников не вижу.

      – Проводники?.. Да они слиняли, как только заваруха началась.

      – Как слиняли?! – опешил Григорий. Это предательство поразило его до глубины души.

      – Товарищ капитан, нам тоже надо спускаться, – настаивал взводный.

      – Слушай, куда мы пойдем? Здесь мы как у Христа за пазухой: «духи» наскакивают, но сделать ничего не могут. А побежим – по одному перещелкают.

      Их разговор заглушил мощный рев двух пар Ми-24. И тут же кассеты на подкрылках занялись рыжим огнем. В расположении мятежников взметнулись сизые облака разрывов. Опасаясь следующего прицельного удара с воздуха, они подползли поближе к оранжевым дымам. Ракеты рвались совсем близко, и Григорий чувствовал, как барабанит по спине крошево земли и каменных осколков.

      Вертолеты кружили над горами, освобождаясь от боекомплекта, наносили удар за ударом по лагерю и позициям мятежников.

      – Все, будем отходить, пока «духи» не очухались, – сказал решительно Щебнев. – Я вызвал «ми-восьмой». Место сбора – внизу у холма на плато.

      – Вызывай сюда пулеметчиков, – сказал Боков.

      – Зачем? Пусть спускаются самостоятельно. Их там шесть человек. Будем отходить россыпью.

      Григорий согласился. Его сейчас больше волновало другое – кому-то надо прикрывать отход. Но Щебнев с самого утра мечтает, как сбежать с этого злополучного хребта. Рисковать жизнями подчиненных не хотелось. Поэтому сказал:

      – Уводи людей, я прикрою.

      – Вы? – удивился Щебнев. А может, не удивился, может, обрадовался, что назначать никого не надо.

      – Разрешите и мне остаться, – попросил его Иванов.

      – Оставайся! – сказал взводный на бегу. – Уходим!!!

      Мятежники попытались было броситься вдогон, но Григорий остудил их пыл короткими очередями. Ему вторил автомат Иванова. С этого момента они стали главной помехой и главной целью снайперов. Пули роились, впивались в камни, и сладковатая пыль горелого ракушечника скрипела на зубах, лезла в ноздри. Но звуки, запахи боя больше не страшили, а вызывали какое-то неведомое ощущение силы.

      Минут двадцать они не давали мятежникам выйти на хребет. Григорий посчитал: этого времени взводу достаточно, чтобы отбежать на безопасное расстояние, и тоже решил выбираться из окопа. Поискал глазами, где можно укрыться после броска. Заметил небольшой камень, за которым начинался провал. Но от этого маршрута отказался: «Побежим вниз – сядут на плечи и не отцепятся». Он присмотрел другой маршрут, который