Путь Тарбагана. Мария Лабыч

и начала спускаться против движения эскалатора. «Среди трупов ее не было, я заметила бы такой маленький. Среди раненых?» Сбивая редких встречных, она попыталась сбежать вниз, но все не успевала. Стальное полотно тянуло прочь. Как во сне, из последних сил она бежала на одном месте, видя перед собой все те же пустые глазницы вагона. Наконец, обессилев, она споткнулась в последний раз, села на ступень и закрыла лицо руками. Наверху ей помогли встать чьи-то сильные руки, и в общем потоке она была вынесена на улицу.

      Свет дня ослепил ее. Светило весеннее солнце, слух терзали трамваи, разрывались пыльные воробьи.

      2

      Девушка заглушила мотор и выпрыгнула из кабины. В свете мощного фонаря трактора поле выглядело, как полторта. Скудная пшеница белела с правой стороны, слева чернела перепаханная земля с торчащими клоками соломы. Хорошего понемножку. Тома бросила трактор там, где закончила пахать, и потащилась вперед, на ходу стягивая пыльные рукавицы. Спину ломило. Погасли фары, и стало заметно, что мрак расслоился и поредел. Ночь отступала.

      Тома миновала сетку ограждения и устало побрела в сторону поселка по пустой, едва различимой в темноте дороге. Вдоль границы полей на бетонных столбах в два ряда тянулась колючая проволока. За ней по обе стороны в раннем свете поблескивали сухие метлы кукурузы.

      В кабине поуютней. Тома ссутулилась и зябко обхватила себя за плечи. Без мерного звука мотора она чувствовала себя голой и уязвимой. Стояла мертвая тишина. Вдруг неподалеку шевельнулась пара стеблей, и по полю метнулся сухой полый шорох. Тома тревожно огляделась, прислушиваясь. Смолкло. Она снова поежилась, стянула платок со лба и отерла им лицо. Каменистая пыль оцарапала лоб.

      Внезапный порыв ветра вырвал платок из рук. Тома поймала его, прижав ногой к земле. На секунду все вокруг застыло, как на фотоснимке… Девушка тоскливо оглянулась. Метров триста отделяло ее от трактора, а респиратор остался в кабине. Она колебалась мгновение, тревожно вглядываясь в темноту, потом твердо решила не возвращаться.

      До бетонного убежища не больше сотни метров, его квадратная коробка смутно виднелась за высокой порослью полей. Но с точки зрения архитектурных особенностей Томе оно напоминало крематорий. По сути совершенно необоснованно: Тома не была знакома с устройством подобных заведений. Тем не менее стереотип легко поборол здравый смысл. Наконец, она решилась окончательно и побежала. Мимо полей, мимо убежища, мимо раз за разом мелькавших прикрепленных к столбам желтых щитов с предупреждением: «Присутствие на территории сельхозпосадок без спецкостюма строго воспрещено».

      Тут все вокруг дрогнуло, колыхнулось и пришло в яростное движение. Поднялся монотонный свист. Сломалась, смялась гладь полей. Стебли растений пластались ниц и рывками вздымались снова. Обрывки сухих листьев, вертясь, пересекали дорогу. Тома на ходу повязала платок на лицо углом вниз, как грабитель поезда с дикого запада. Край заткнула за ворот.

      Среди летящего