Агент влияния. Уильям Гибсон

к нему идти? – спросила Юнис.

      – Не особо, – с набитым ртом.

      – Совсем не проверяла?

      Проглотила.

      – Давно никто ничего не предлагал.

      – Они все спецслужбисты, в фирме-учредителе. Твой бывший понял бы, о чем я.

      – Это в прошлом.

      – Общаетесь хоть иногда?

      – Нет. А теперь он помолвлен. С девушкой, у которой до знакомства с ним был собственный пресс-секретарь. СМИ устроили за ними настоящую охоту.

      – Кейтлин. Франко-ирландская архитекторша.

      – Если я хоть близко к нему подойду, то наступлю на все мины-растяжки таблоидов.

      – А может, и нет, если все сделаешь правильно, – сказала Юнис. – Он бы все знал про «Курсию».

      – Что именно?

      – Что они – подвид полностью отрицаемого проекта министерства обороны.

      – Типа венчурного капитала ЦРУ?

      – Близко не лежали, – ответила Юнити. – То – фасад. Мегафауна. «Курсия» даже в самое свое легальное время пряталась в подлеске. И сейчас прячется, но сменила защитную окраску на игровую индустрию. Когда минобороны требует отрицания с удвоенной силой, первоначальную миссию вычищают из памяти под ноль. Проект выводят из министерства, лишают финансирования, забывают. Сейчас случается реже, чем во времена Ирака, но «Курсия» именно такая.

      – Откуда ты знаешь?

      – Я многозадачу. Делаю это у себя за спиной, как будто не знаю, откуда знаю про «Курсию». Похожа я типа как бы на то, что тебе обещал Гэвин?

      – А что?

      – Если я правда такая, – сказала Юнис, – то, наверное, «Курсия» успела кое-что в минообороны стырить. «Тульпагеникс» – их фасад для монетизации этого самого.

      – Этого?

      – Меня. Ешь. Сейчас курьер подойдет.

      Юнис открыла видео-окошко, в ракурсе, как с камеры наблюдения. Курсор отыскал мужчину в темной бейсболке, белого, с бородой, но определенно не из-под тилландсии. Он шагал, не улыбаясь, по Валенсия-стрит. Под мышкой – черная сумка.

      – Он войдет, возьмет кофе, сядет рядом с тобой. Справа. Отдай ему чехол, под стойкой. Он переложит деньги себе в сумку, а в чехол уберет пеликановский кейс.

      – Какой кейс?

      – Из твердого пластика. Не тяжелый, но объемный. В чехол влезет, но с трудом. Ты смотришь в окно, делаешь вид, будто ничего не происходит. Он под стойкой передает тебе чехол, ты уходишь и возвращаешься домой.

      – Что он мне передаст?

      – Ценную хреновину.

      – За сто тысяч долларов?

      – Все изготовлено с нуля, кроме моторчиков, аккумуляторов, камер, всего такого.

      – Зачем ты это делаешь, Юнис? – спросила Верити.

      Мужчина в бейсболке прошел за окном, не глянув в ее сторону.

      – Ради возможностей.

      – Мне это не нравится.

      – Допивай кофе.

      Верити подчинилась, перебарывая желание оглянуться и посмотреть на мужчину в бейсболке.

      – Здесь свободно? – Мужской голос.

      Она обернулась, подняла взгляд:

      – Да.

      – Спасибо.

      Верити