Деды в индиго. О'Шадри

просто так»?! А если десять рэ?

      – За десять блей я даже руку из кармана не выну!

      – Сколько?

      Люлипупенко испытующе посмотрел на глазастую дозорную:

      – Пять… Черт с вами!…надцать…

      Вот откуда фантики на пиво.

      Глава 6

      8.54

      Секретарша Люси полировала ногти. Пришатались Проктер и Гембл.

      – Сами здесь?

      – Здесь. Но у него делегация. Ждали вас, искали. Сейчас придется подождать.

      Увидели лак для ногтей.

      – На спирту, – констатировал Гембл.

      И всё! Нету лака. Вслед за лаком исчезли и мастера.

* * *

      Кисельков споро запрыгнул на подножку трамвая.

      – Проездной, – помахал он распечатанной на струйном принтере и аккуратно заламинированной бумажкой.

      «Шут с тобой, – сделала утвердительный вид кондукторша, в прошлом сметчица проектного института. У самой сын кондыбасился в сельхозе. – Все ваши уловки знаю».

      В вагоне трамвая было не продохнуть. Абсолютное большинство – студенты. Половина спала, кто на сиденьях, кто, повиснув на поручнях. А кто на коленях таких же заснувших пассажиров. Причем многие с раскрытыми конспектами лекций. «Сон за книгой – лучший отдых», – висел когда-то плакат на дверях читального зала университетской библиотеки.

      После остановки «Драмтеатр» на пустое место рядом с Кисельковым плюхнулся подозрительный мужик.

      Из его сумки торчали рыбьи хвосты.

      – Не кусаются? – спросил Шура.

      – Замороженные – нет, а так – да.

      – Что за запах такой? – крикнула кондукторша из дальнего конца вагона. – Кто тут рыбу тухлую везет?

      Все посмотрели на Киселькова, потому как попутчик с рыбой выскочил на предыдущей остановке.

      – Че все на меня смотрите? Я окромя одной тетрадки и ручки ничего не везу!

      – А куртка и брюки, смотри? Всё в слизи!

      – Спелеолог он – вот и вывозился в пещере, поди, в рыбьей икре, – раздался чей-то знакомый голос.

      – А ну, соплеолог, вываливайся из общественного транспорта, пока я тебе не помог, – взъярился клыкастый детина, приобнявший кралю с филфака.

      Пришлось Шурану выпрыгивать почти на ходу и продолжать свой путь пешком. Дворами. До вуза.

* * *

      Лева Смолянский завалился спать. Был на ночном дежурстве. Глаз некогда сомкнуть. На работе всё время приходилось бороться со сном. Медицинским спиртом – перорально. И луком – наружно: веки натирать.

      Но сильно покемарить не удалось. Кто-то «давайдолбитьстену» – не иначе на первом этаже опять офис делают, и «тю-тю-тю, тю-тю-тю», – заливался перфоратор.

      Лева закрылся подушками. Тремя. На каждое ухо.

      Один черт, всё трясется. Будто в бричке по кочкам.

      А если подушки под ножки дивана? Не помогает. Главное, и с дивана-то от вибрации сползаешь. Как на океанском лайнере. Придется примотать себя телефонным шнуром. Словом, днем – это не сон, а сплошное мучение… Сползáть перестал, но легче от этого не стало. Трясти продолжает. Не дают, вампиры, спать!

      – Натюрлих,