Деды в индиго. О'Шадри

свободны, люмпены.

      – С тебя поляна! – метнул глазами молнию Квартет.

      – Само собой.

      Чертыхаясь на чем свет стоит, пацаны побрели во двор. Сорвал, стервец, общественное мероприятие…

      Замок, однако, не открывался…

      На следующий день Малярчук объявился во дворе с многочисленными пластырями на лице – «кошка Моня». Потом сознался. Оказалось, пока он шебуршал ключом в замке, выбежала с визгом какая-то деваха. Сначала исцарапала всего, а затем до кучи облила ведром воды.

      Всё-таки перепутал, сомец, с бодуна квартиру.

      В первый-то раз правильно домахнули – родимую дверь не опознал. Потому как пешком он никогда домой не ходил. А с лифта и с лестницы – разные ракурсы.

      Глава 5

      8.47

      Бодуненц поплелся к директору лицея в одних штиблетах без носков.

      «Что ему еще надо?» – лихорадочно соображал он.

      Поскольку Бодуненц донашивал за сыном-семиклассником брюки, то белые щиколотки предательски торчали из ботинок.

      Их Величество, обычно снисходящие только до мимолетного взгляда, в этот раз критически осмотрели Савелия с ног до головы:

      – Одни без носок ходют, другие в ответ пупок заголяют (имелось в виду лицеистки). Полный компресс! И мы еще боремся за звание лучшего лицея города.

      – Простите, забыл дома. Второпях.

      – Ты в следующий раз голову не оставь! «Второпях!» – проворчало Их Величество. – К слову, начертил фланец? А то послал к тебе мсье Прохорова с Глебом. Где пропали? Ни чертежа, ни Прохорова, ни Глеба? Случаем, не заходили?

      – Были. Но ушли-с!

* * *

      Вся компания собралась под грибком. Люлипупенко засуетился:

      – Где же я сырка «Хохланда» плавленную пластинку в кармане затерял. Это, конечно, не то что легендарная «Волна», но… (сейчас, между прочим, песня в моде, стал быть, про тот легендарный сыр: «…"Волна", новая "Волна" – скоро подо мной будет вся страна!»). Ох ты, еще десятка и пятак. На пиво. Отпад. Откуда?

      Люлипупенко наморщил брови:

      – Вот те на! Совсем забыл, а я ведь сегодня с семи тут манстырюсь. Жена выгнала. Столкнула с кровати. Хотя нет, впрочем. С кровати – это позавчера. Вчера я на коврике у порога ночевал. Хотя нет, это позапозавчера, но в общем тамбуре. Сегодня на лестничной площадке под распределительным щитком. «Вечно, – говорит, – это полено (из него с ее слов "мой прадед Буратино делан") под ногами мешается». И еще иногда добавляет: «Соседи пойдут – запнутся. Иди, досыпай во дворе». Но какой тут сон на теннисном столе. Вот с семи и гуляю, воздухом дышу. И тут…

      Вдруг, откуда ни возьмись, нарисовалась тусовка: человек семь молодняка – две девахи и пятеро парней.

      Одна из девиц стала что-то зловеще нашептывать своим кавалерам:

      – …вон к этому мужику, я его знаю, он каждое утро и вечер в одном и том же месте торчит.

      Вся компания стремительно двинулась в сторону Арнольда.

      Люлипупенко приготовился решительно дать отмашку (в смысле, сделать ноги).

      От тусовки отделилась та самая деваха и подскочила к Арнольду. Вблизи оказалась симпотная блондинка.

      – Мужчина, можно вам маленький, но ответственный