Вечная мерзлота. Виктор Ремизов

1908 году работали мы на рыбопромышленную компанию. Две тысячи человек нанимали тогда на рыбную ловлю! – Грач со значением всех осмотрел, – и мы эти бригады с самых верхов сюда на пески доставляли: лодки, снасти, соль… Бочки для засолки рыбы по дороге брали – в Енисейске их из лиственницы клепали, а в Костином или в Бахте из кедра! Кедровые намного лучше, а обруча́ из тальника или из черемухи делали! Ой, мастера работали! А бочки были, скажу я вам деточки, и по 20 и 25 пудов! Эвон, какие! – Грач распахнул руки и сделал суровое лицо. – Тогда тут порядку много было! Всё строго по правилам ловилось! И засолку контролировали и чистоту, даже из Астрахани привозили спецов по засолке, те в тузлуке[52] солили, или всухую… по-разному. Я почему знаю, с нами однажды, не соврать, году в десятом или двенадцатом, губернатор Енисейской губернии плавал, сам все осматривал. Такое от царя указание вышло, чтобы рыбы было больше в продаже, и чтобы она хорошо засолена была. Тогда, кстати, на все снасти разрешали ловить – и на самоловы и неводами. По триста, четыреста и пятьсот пудов брали на невод! Это в среднем!

      Белов невольно слушал старика, и ему слегка досадно было, что тот раскудахтался про свою рыбу. А может быть и от чего-то другого досадно. Он вцепился взглядом в аккуратную голову Николь. Белый платочек, охватывающий загорелую шею, трепетал под встречным ветром, и Сан Санычу нервно становилось, что он сейчас расстанется с ней даже не познакомившись.

      Он стиснул зубы и, матеря себя за непонятно откуда взявшуюся робость, отвернулся обреченно, стал смотреть на тундру, над которой в чистом шатре неба висело ночное солнце – на часах было полпервого.

      Или даже не в этом было дело. Ему досадно было за невероятную девушку, которая почему-то должна была жить здесь. Он не мог представить ее во Франции, потому что совершенно не мог представить себе эту Францию, но здесь, рядом с лодками и неводом… такая красивая. Он вздохнул хмуро, повернулся к Вано, тот ворковал со своей грудастой и симпатичной Гертой.

      – Слушай, Вано, могу я забрать ее на «Полярный»? – спросил первое, что пришло в голову.

      – Кого? – не понял Вано.

      – Ну, ее, – кивнул в сторону Николь.

      Вано повернулся к Белову. Улыбнулся хитро:

      – Почему нельзя, дорогой! Ты что, влюбился? – грузин понимающе обнял Белова.

      – Погоди, я серьезно, у нас зарплаты очень хорошие!

      – Оформить можно… – подумав, сказал Вано, – а она захочет?

      – Не знаю, – Белов удивился его вопросу, – мне как раз матроска нужна…

      – У нее никого тут нет, может, и захочет! Давай компанию соберем, песни петь будем! Ты сам и поговори с ней… – Вано легкомысленно подмигнул Белову, повернулся и стал что-то шептать на ухо своей подружке. Та хихикала, посматривала на Белова и кивала головой.

      Николь задумчиво глядела на залив, по ледяной поверхности которого бежали теплые вечерние лучи. Небо на горизонте было нежно-желтым, а выше голубело. Она спокойно повернулась и внимательно посмотрела

52

Тузлук – крепкий соляной раствор.