Вечная мерзлота. Виктор Ремизов

пили в войну. Говорил, нельзя без этого было, нервы человеческие не выдерживали. Короче, день мой капитан из каюты не показывается, другой… вызывает на совещание начальник экспедиции Воронин, покойник уже, царствие небесное, человек был властный… раз, другой вызывает… а мой пьяный – вокруг себя ничего не видит. Что я сделаю?! Пацан против него, я и подойти не смею! Короче, прибывают к нам на «Хабаровск» начальник экспедиции с начальником морской проводки и с помполитом. Мой мрачный, только похмелился с утра, ну и – слово за слово – хреном по столу! Мужик здоровый был, сгреб помполита за китель, чуть за борт его не выбросил, еле отняли. Утром по экспедиции морпроводок приказ – списали моего капитана, дело на него завели… а нам выходить через два часа. Иван Демьяныч протрезвел, пошел к Воронину, тот-то его очень уважал, и говорит, оставляй Белова капитаном, – Сан Саныч помолчал строго, – некого было больше. Так и оказался я в Карском море капитаном сухогруза. Только вышли – туманы начались, и такие поганые – в ста метрах ничего не видно. Глаза трешь, кажется, что ослеп…

      – Туманов и у нас хватает… – заметил Грач.

      – Не-ет, – не согласился Белов, – совсем другое дело! Как в молоке идешь, носа судна не видно! Слава Богу, навигация у немцев была… у нас и сейчас такой нет! Так и шли сутками – туман и туман кругом – а мы как-то идем! У меня ноги тряслись, лучше уж шторм! Идем группой, обстановка все время меняется, льды, туман этот… Из двенадцати судов семь на мели залетели – кто-то пробился, один сухогруз на камни выбросило, а меня пронесло!

      – Ох-ох-ох, дело наше флотское… давайте сынки, – Грач взял свою кружку, – заслуженный мужик был Иван Демьяныч… А в войну, ребятушки, не приведи Господи… в командах старики, да пацаны-малолетки… И ничего – работал флот! Все для фронта, все для победы, чего и говорить! – Грач замолчал, поглаживая больной бок, – а над этими стариками нквдешные рожи со своими пистолетами стояли. Столько несправедливости было! Половина капитанов в эту мясорубку ушли!

      Все молчали. Ветер шумел через открытый иллюминатор, туда же уплывал тяжелый табачный дым.

      – Как мы эту войну пережили?! – Грач сокрушенно качал головой. – Не понять нам этого никогда! Оно никому уже и не интересно, герои, и всё! А как и что было?

      В поселок Дорофеевский пришли на другой день к вечеру. Встали на рейде. Совхоз имени Карла Маркса отстроился на краю небольшого старого поселка. Жилые бараки в два ряда, аккуратные длинные склады у берега. Погрузочный тельфер, широкие мостки вели к рыборазделке, сети и невода аккуратно развешены. Два больших деревянных бота покачивались на якорях, а у берега стояли с десяток разных лодок.

      Спустили шлюпку. Грач, Белов, на руле боцман, на веслах Повелас и Йонас. Старпом остался на буксире. У берега их встречал молодой мужчина в сапогах, галифе и фуражке офицера госбезопасности, но обычном гражданском пиджаке:

      – Лейтенант Габуния! Комендант этой крепости! – Лейтенант улыбался открыто, никак не стесняясь своего наряда. Черные, длинные не по Уставу и волнистые волосы,