Вечная мерзлота. Виктор Ремизов

Муксун копченый – люблю, стерлядку не люблю, картошка в мундире… это тоже люблю!

      Местные девчата с загорелыми лицами выглядели по-деревенски, все с косами и косичками, одеты, хоть и в рабочее, но чисто. Головы прикрыты платками с подшитыми сетками от комаров, сейчас они их откинули, открыв симпатичные молодые лица. Все босоногие. Только бригадир был в высоких резиновых сапогах и сером пиджаке с пустым рукавом, заложенным в боковой карман. Часть девушек работали на берегу, другие сидели дружной стайкой у своего костра, отмахивались от комаров, и весело выспрашивали о чем-то Егора. Бригадир, не отрываясь следил, как заводят невод, потом встал и подошел к воде. Прикурил, чиркнув спичку одной рукой.

      Габуния с Беловым и Грачом выпили. Закусывали. Лейтенант госбезопасности, соскучившись по людям «с воли», не умолкал:

      – В совхозе в основном немцы… скажем честно, – он с веселой улыбкой поднимал палец вверх, – в основном, немки! План выполняют, живут хорошо, все есть – пекарня, рыба, овощи, олени… даже свиней завели! В этой бригаде половина немки, половина – латышки, бригадир – эстонец. Зовут Айно…

      – Что у него с рукой? – спросил Грач.

      – На лесозаготовках деревом раздавило… Давайте еще по маленькой, сейчас потянут!

      Лодка с дальним крылом невода, описав круг, причаливала к берегу. Вся бригада зашла в ледяную воду, кто по щиколотку, а кто и по колени… вскоре все уже впряглись и потянули на песок тяжелый невод. По поверхности тащились, играли дощечки-поплавки, временами в пространстве, захваченном сетью, начинала метаться большая рыба.

      Чайки, крачки и пара орланов, возбужденные ожиданием, летали над дальним концом невода, падали в него, выхватывали рыбу, кричали и дрались. Нерпы, как поплавки торчали любопытными темными головами. Всем было весело. Габуния в сапогах забрался в самую гущу девчонок – они не особо его стеснялись – шутил свои шутки, специально усиливая акцент, кричал громко, если видел рыбу. Названия рыб он знал по-грузински, по-русски, по-немецки, на латышском и эстонском. Белов тоже был в высоких болотных сапогах, он зашел в глубину, тянул невод, эта работа была ему знакома, выправлял верхний урез, выбирая из него коряги и палки, захваченные снастью. Егор разулся, подвернул штаны и опасливо забежал в ледяную воду. Впрягся возле симпатичной беленькой Анны. Анна весело ему улыбалась, перебирая сеть, они касались друг друга мокрыми красными руками.

      – Я боцман, – сказал он вдруг Анне с неожиданной для самого себя смелостью. Ему просто хотелось что-нибудь ей сказать. – С «Полярного»!

      – О-о-о! – кокетливо улыбнулась девушка и состроила глазки. Пуговка на ее рубашке как раз расстегнулась от напряжения, открывая заветную щелочку меж пухлых грудей, Анна скосилась на нее весело, руки все равно были заняты, чтоб застегиваться, и она еще смелее улыбнулась Егору, будто разрешая и ему глядеть, куда он хочет.

      Крачки, отчаянно крича, трепетали над самыми головами, падали возле рыбаков, выхватывали селедку-ряпушку, торчащую в ячее.