Истории дождя и камня. Инга Лис

не обижаюсь, – молодой человек поднялся. Подобрал с земли куртку, отряхнул её. – Разве можно… обижаться на очевидное?

      – Это не очевидное вовсе, – губы мельника задрожали, как и всегда, когда он слышал, по его мнению, какую-нибудь несправедливость. – Я знаю, ты был ему, – кивнул в сторону могилы, – лучшим другом, чем мы все, вместе взятые. Просто… ты не умеешь показывать своих чувств. Но разве это означает, что их не было вовсе?

      – С ума сойти, – д’Артаньян-младший усмехнулся невольно. – Я и не помню, чтоб ты когда-нибудь произносил такие длинные и умные речи, толстый.

      Серж тоже улыбнулся нерешительно, однако затем снова стал серьёзным:

      – Просто я знаю, как тебе плохо. Ты ведь мучаешься и, наверняка, винишь себя в том, что Жак погиб.

      – Потому что так и есть, – Шарль не отрывал взгляда от креста на могиле. – Если бы он не пошёл меня провожать… Я не звал его собой, поверь… Но если бы он не пришёл, я бы погиб.

      – Если бы я был на его месте, – возразил ему Серж, – я бы, наверное, тоже так поступил. А Жак – тем более… Жан, конечно, палку перегнул, но… Жак ведь и вправду тебя любил, Шарль. Потому что ты был хорошим другом. А разве можно думать о себе, когда нужно спасать друга?

      – Я не знаю, – юноша едва сумел разомкнуть пересохшие губы. Вздохнул растерянно. – А ты и впрямь думаешь… что я заслуживаю… и что он не жалел?

      Серж взглянул на него даже с откровенным недоумением, а потом, протянув руку, вдруг потрепал по голове – как, бывало, делал раньше:

      – Ты и впрямь ещё плох, раз говоришь такое. И потом, разве ты сам, если бы пришлось… неужели ты бы поступил по-другому?

      Шарль ничего не ответил.

      Он всегда знал, что мельник только притворяется недалёким растяпой, теперь же только ещё раз убедился в этом.

      По крайней мере, от слов парня на душе действительно стало легче. Как и при мысли о том, что они расстанутся, будучи по-прежнему друзьями.

      А толстяк словно услышал, о чём он думает, потому что спросил:

      – Когда ты уезжаешь?

      – Не знаю, – юноша покачал головой. Дотронулся до креста, словно прощаясь с любимым. – Наверное, до конца недели уеду. У меня практически не осталось дел в Кастельморе.

      – Ну да, – пробормотал Серж, – больше тебя здесь ничего не держит… Ты бы зашёл к нам перед отъездом, а? Помирился бы с нашими.

      – Посмотрим, – уклончиво ответил Шарль. – Идём отсюда. По дороге договорим.

      – Идём, – легко согласился мельник. Похлопал ладонью по кресту. – Ну, бывай, Жак, – а потом обернулся к другу. – Я ещё вернусь сюда, как-нибудь на днях. Слушай, я просто уверен, что его душа попала в рай.

      Ничего не сказав, д’Артаньян-младший только ускорил шаг: слушать подобные рассуждения было просто невыносимо.

      – А ещё я думаю, – Серж, пыхтя, едва поспевал за ним, – что у тебя теперь будет одним ангелом-хранителем больше…

      Прекрати, хотел было крикнуть Шарль, но взглянув на приятеля, сдержался. Спросил вместо этого:

      – Скажи,