Истории дождя и камня. Инга Лис

отправляя подушку в обратный полёт.

      И мне по-настоящему тепло от мысли, что я смог хоть немного помочь тебе, брат.

* * *

      На кладбище всё было по-прежнему. Те же кресты, те же холмики вместо старых могил. Так же сладко пахло нагретой землёй, а из-под ног вспархивали многочисленные бабочки и кузнечики.

      Только вот заросли сорняков, к концу лета обычно стоявшие кое-где сплошной стеной, полностью скрывая некоторые могилы, пока ещё были совсем негустыми. И листья на них ещё не были покрыты пылью, а были нежными, свежими и ярко-зелёными.

      Одуванчики уже отцветали, и теперь в воздухе то и дело проносились белые парашютики семян.

      Братья прошли околицей Артаньяна, не заходя в саму деревню.

      В какой-то момент Пьер решил, что брат всё-таки захочет увидеть дом Жака, однако Шарль решительно пропустил нужную улочку.

      – Нет, – покачал головой, словно угадав его мысли. – Мне вполне хватило кузни.

      – Ты был в кузне? Когда?

      – Как только приехал. Ещё по дороге в замок, – молодой человек усмехнулся невесело. – Решил проверить, насколько могу справиться с воспоминаниями, – и, предваряя следующий вопрос, добавил:

      – Ни черта у меня не получается, Пьер. Вообще.

      – Что ты имеешь в виду? – тот замедлил шаг. – Разве ты хочешь забыть своего друга и всё, что с ним связано?

      – Нет, – Шарль замотал головой, в какой-то момент снова став похожим на подростка. – Просто хочу, чтоб не было так больно.

      – А этого не произойдёт никогда, – возразил д’Артаньян-старший. – Может, я, конечно, сейчас банальность скажу… а может, я и не прав вовсе… Но знаешь, время не лечит. Пока будешь продолжать любить, будешь мучиться.

      – Ну спасибо, – юноша закашлялся даже. – Как-то я не ждал от тебя такого ответа…

      – Я же писал, что становлюсь старым занудным ворчуном, – Пьер снова ускорил шаг. – А если серьёзно, то мне кажется, что утешительная фраза насчёт времени – не для твоего случая. И не в твоём характере.

      – Замечательно. Но Пьер… – Шарль остановился опять. – Как же тогда… разве можно продолжать любить одного, а думать о другом?

      – Ну, тебе виднее. Хотя… ведь нашего кузнеца давно нет. Поэтому, думая об этом своём кадете, ты уж никак не предаёшь память о Жаке, – а потом Пьер положил брату руки на плечи, сжал легонько. – Малыш… отпусти его, слышишь? Я ведь писал тебе… где бы ни была его душа, но он ведь знает… обо всех твоих мыслях и чувствах. Ты думаешь, он хотел бы, чтоб ты мучился так?

      С минуту лейтенант молчал, глядя на виднеющуюся уже ограду сельского кладбища, и всё-таки упрямо качнул головой:

      – Идём. Не хочу, чтобы нас видел кто-нибудь из деревенских.

      – Ты так и не простил им той глупой фразы, да?

      – Нет, дело не в этом, – но затем юноша усмехнулся криво:

      – Чёрт, зачем я лгу… Видишь, какой я злопамятный! А ты ещё удивляешься, почему меня не любят подчинённые.

      – Да если уж совсем честно, то и не удивляюсь вовсе, – хмыкнул Пьер,