Истории дождя и камня. Инга Лис

Наказываю за малейшую небрежность в обращении с оружием. Не выношу дуэлей… это ты знаешь, отчего, а для них просто дикость какая-то. Я не нуждаюсь в друзьях-приятелях, терпеть не могу, когда ко мне лезут в душу… да ещё и седина эта дурацкая…

      – Могу только представить, какие байки о тебе ходят! – фыркнул в ответ старший брат. – Но они – дураки все… просто не знают тебя.

      – Ну, мне от этого, как говорится, ни тепло, ни холодно, – Шарль пожал плечами. – Пусть болтают – так даже удобней. Но вот д’Эстурвиль… то ли он не поверил этим россказням, то ли наоборот, чересчур заинтересовался, но однажды… одним словом, он заявил, что хочет узнать меня поближе.

      – Какой проницательный молодой человек, – хмыкнул Пьер. – Он не сказал, зачем ему это? Тем более, если ты изначально ясно дал понять, что не хочешь общаться?

      – Не знаю, он не объяснил. До этого я думал, что он… вообще никак не относится ко мне. Ну разве что обижается за хамский приём. И после… д’Эстурвиль несколько раз пытался поговорить, но я не позволял. Обрывал его, причём достаточно грубо – уж не знаю, зачем он терпел подобное отношение…

      – Как, зачем? Может, боялся, что ты вышвырнешь его из роты, если он взбунтуется. А может… – д’Артаньян-старший помолчал, подыскивая слова. – А тебе не приходило в голову, что ты понравился ему? Просто он сам ещё не понял этого?

      – Нет, что ты! – юноша засмеялся даже. – Мой воспитанник… я знаю абсолютно точно, что он – самый обычный парень, и ему нравятся женщины.

      – Ну, тебе же тоже нравятся женщины, – совершенно резонно возразил Пьер. – Ты не помнишь, как объяснял мне, что дело в конкретном человеке, а не в том, мужчина это или женщина?

      – Так это для меня. А он… с какой стати я должен был понравиться ему, если постоянно вёл себя, как последняя сволочь?

      – Возможно, оттого, что понял, каков ты на самом деле.

      – Так я и в самом деле… Пьер, ты же знаешь, как со мной тяжело, какой у меня характер… – Шарль растерянно развёл руками. – Ладно, со мной всё понятно: я невольно ищу общества своего протеже, потому что он напоминает мне о Жаке. Но д’Эстурвиль… что такого в моём паскудном характере могло понравиться ему, что он… это ведь он сделал первый шаг. Сказал, что хочет узнать меня поближе, и… поцеловал меня.

      – Вот как чувствовал, что ты чего-то недоговариваешь, – Пьер принялся открывать следующую бутылку. – И… чем закончилось ваше выяснение отношений?

      Лейтенант долго молчал, размышляя, следует ли рассказывать о том, как он обошёлся с племянником своего учителя. Но потом всё-таки решил не увиливать от ответа: брат обязательно поймёт, если он сейчас начнёт сочинять на ходу.

      – Скверно закончилось, – произнёс наконец. – Он поцеловал меня… наверное, и сам не понимал, что происходит… а я воспользовался этим, причём в самой грубой форме. Потому что впервые за все эти годы мне по-настоящему захотелось быть… с мужчиной… и потому что он так похож на Жака… как будто Жак не погиб… Но потом… потом мне показалось, что я предал своего друга: продолжаю