Истории дождя и камня. Инга Лис

две бутылки закончились на удивление быстро.

      Как ни странно, но впервые за последние дни юношу перестало тошнить; он даже рискнул заказать хлеб и паштет, чтобы их посиделки со стороны действительно не выглядели явной попойкой.

      – Итак, – Атос открыл третью и четвёртую бутылки одновременно, – что у вас стряслось, мой друг? Если вы, конечно, готовы отвечать…

      – Не знаю, – Шарль отщипнул кусочек хлеба и стал осторожно жевать его. – Прошлое… никак не оставит меня.

      – А вы бы хотели забыть?

      – Нет, ни в коем случае. Просто я думал… Я надеялся, что моё прошлое осталось в Гаскони, что я примирился с ним, а оказалось… С вами случалось, чтобы прошлое возвращалось?

      – Нет, – ответил мушкетёр, и гасконец увидел, как он явственно вздрогнул. – Слава богу, нет. Но теперь… я понимаю, отчего вы выглядите так.

      Шарль ничего не ответил. Мелкими глоточками пил вино, чувствуя, как душу и голову наполняет звенящая пустота.

      – Знаете, что самое паршивое? – сказал, наконец. – Что я не могу понять, радоваться мне сложившейся ситуации или всё-таки начать бороться с ней?

      – Наше отношение к происходящему во многом определяется готовностью принять его, – граф вновь наполнил кубки. – Мне кажется, у вас должно получиться. Потому что вы – сильный человек. Кстати, хотите совет?

      – Разве не вы всегда утверждали, что люди принимают советы лишь затем, чтобы потом с удвоенным энтузиазмом обвинить в своих неудачах советчика?

      – А вы – довольно злой мальчишка, д’Артаньян, я всё время забываю об этом, – впрочем, его друг даже не думал обижаться. – Конечно, вы вольны поступить по-своему, но мне кажется, вам следует испросить для себя короткий отпуск и съездить домой. Туда, где корни ваших кошмаров. И попытаться разобраться с прошлым.

      – Это вряд ли удастся, – Шарль покачал головой. – Да и к тому же… Вы думаете, Тревиль отпустит меня?

      – Просто уверен, – Атос снова подлил ему вина. – Отпустит, только бы вы хоть какое-то время не мельтешили у него перед глазами. Езжайте, мой друг, и не беспокойтесь о службе. Лучше постарайтесь отдохнуть душой, коль представляется такая возможность. Впереди война, и кто знает, вернёмся ли мы оттуда живыми? Так почему бы вам не навестить родных? Сколько вы уже не виделись?

      – Больше трёх лет, – юноша вздохнул невольно. – Я даже… на похороны отца… не попал, потому что как раз тогда мы штурмовали Ре… Решено, – он тряхнул головой и даже прихлопнул по столу ладонью. – Как только подсохнут дороги, съезжу домой. А по возвращению, возможно, я действительно буду смотреть на ситуацию совсем по-другому.

      – Я рад, если вам станет легче, – мушкетёр смотрел на юношу с мягкой улыбкой, а в голове у Шарля в этот момент чей-то безжалостный голос насмешливо произнёс: поезжай, если хочешь обмануться.

      Ведь ты прекрасно знаешь, что просто пытаешься убежать от самого себя. Твоя проблема не в Гаскони, а здесь, в Париже, и она будет терпеливо ждать, пока ты вернёшься.

* * *

      Жак д’Эстурвиль, пристроившись у стены под окном,