Истории дождя и камня. Инга Лис

скривился досадливо и попытался отогнать мысли о племяннике учителя, сосредоточившись на завтраке.

      В конце концов, по возвращении в казарму он ещё успеет в полной мере насмотреться на это чудо, так некстати свалившееся ему на голову…

      Правда, аппетит, и без того радовавший его в последнее время очень нечасто, пропал без следа. Шарль выпил яйца только из чувства долга, а вот на кагор его уже не хватило.

      Скрючился за столом, борясь с приступом тошноты.

      – Доброе утро, д’Артаньян, – услышал он в этот момент, и Атос, сняв перевязь со шпагой, сел на скамью напротив. – Почему-то не сомневался, что встречу вас именно здесь.

      – Здравствуйте, сударь, – гасконец заставил себя выпрямиться, пожал ему руку. – А я не сомневался, что вы придёте именно к завтраку.

      – Кто мы будем без наших привычек? – философски заметил мушкетёр, а Шарль улыбнулся невольно.

      Из всей неразлучной троицы Атос оказался ему ближе всего.

      Спокойный и сдержанный, он обладал, по мнению юноши, крайне редким и оттого чертовски ценным качеством: был абсолютно не любопытен.

      Ещё в самом начале знакомства Портос и Арамис из кожи вон лезли, пытаясь разузнать хоть что-нибудь об их новом товарище.

      Портос – искренне недоумевая, как можно скрывать что-то от людей, которых называешь друзьями, Арамис – потому что никак не мог смириться, что кто-то устоял перед его обаянием и не стал открывать душу.

      И лишь Атос принял молодого гасконца как есть, не пытаясь проникнуть в его прошлое, опекать или давать советы.

      В характере графа было одновременно что-то и от Пьера, и от Жака; Шарль был искренне благодарен, что в его присутствии не приходится притворяться, продумывая наперёд каждую реплику разговора.

      Да и сам Атос, хотелось надеяться, ценил не меньше ответное нелюбопытство своего друга, ведь в его прошлом, как Шарль подозревал, мучительных тайн тоже было предостаточно.

      Поэтому неудивительно, что со временем у них даже возникла своеобразная традиция встречаться за завтраком в «Сосновой шишке» и просто молчать.

      – Как всегда, пьёте свой кагор? – и Атос, не оборачиваясь, бросил подошедшему хозяину:

      – Бутылку хереса.

      – Вы же знаете, – Шарль зябко передёрнул плечами. – В этом году какая-то особенно затяжная зима, не находите?

      – Погодите, скоро наступит лето, и будет жарко вдвойне, – граф задумчиво рассматривал содержимое бокала. – Вы, конечно же, слышали, что готовится наступление на Ла-Рошель?

      – Да, – юноша кивнул, понемногу отвлекаясь от прежних тягостных мыслей. – Но не нахожу в этом ничего удивительного. Ла-Рошель – это вечный источник смуты, с которым необходимо покончить раз и навсегда.

      – Не советую высказываться подобным образом при нашем капитане, – Атос усмехнулся. – Он и так считает вас подосланным кардиналистом.

      – Что вы, – в тон ему усмехнулся Шарль. – Я – простой исполнитель приказов его величества, не более. А приказы, как известно, не обсуждаются.

      – Да,