Истории дождя и камня. Инга Лис

он сам был виноват в том, что пришлось его будить:

      – Что, что… пришли к вам.

      – О, нет, – гасконец повалился обратно на подушки. – Я никого не жду.

      – Вот и я так сказала, – женщина поджала губы. – Что вас вообще дома нет. А он: ничего, я подожду, пока не вернётся. Потому что ни в казармах, ни в Лувре г-на д’Артаньяна нет, а значит, он может быть только дома. И сидит уже третий час! Убираться мне, между прочим, мешает! Хотя что с этих провинциалов возьмёшь? Все они – хамы и невежи, покуда в Париже не пообтешутся…

      – Погоди, – Шарль прижал ладони к вискам. – Какой посетитель, какой провинциал… ну что за чёрт, я спать хочу…

      – Выгнать его? – деловито осведомилась тётушка Мари, однако молодой человек покачал головой:

      – Нет, не надо. Я сейчас спущусь. Всё равно уже не засну.

      – Сами не знаете, чего хотите, – пробурчала служанка, направляясь к двери. – То «не жду», то «не выгоняй»… Ладно, я пока за завтраком для вас схожу. Но чтоб к моему возвращению ноги его здесь не было!

      – Слушаюсь, – невольно фыркнул Шарль и начал одеваться.

* * *

      Он не стал мешкать, потому что, учитывая вчерашние события, неожиданный посетитель мог означать всё, что угодно.

      Мог быть банальным просителем – тогда и в самом деле, мрачно подумал Шарль, стоит позволить тётушке Мари вышвырнуть его при помощи метлы, – но мог и оказаться посланником Тревиля или кардинала.

      Хотя, конечно, лучше, чтоб просителем, потому что голова у гасконца болела немилосердно, и вникать в разные поручения начальства не было ни малейшего желания.

      Он спустился вниз, в парадную гостиную, и, находясь ещё на середине лестницы, увидел человека, стоящего у окна.

      Человек был высоким, одетым в дорожную куртку и со шпагой на боку.

      Его плащ и шляпа были аккуратно сложены в одном из кресел.

      При звуке шагов человек обернулся, попав при этом в полосу света. Яркие солнечные блики заиграли в его длинных волосах и зелёных глазах цвета светлого винограда.

      А ещё у незнакомца было загорелое лицо с высокими скулами и упрямой линией губ – Шарль даже поразился, сколько деталей он ухитрился заметить за эти несколько мгновений.

      Смотрел на прибывшего и никак не мог понять, отчего не ощущает ни рук, ни ног, а воздух никак не хочет попадать в лёгкие.

      Перед ним стоял Жак. Живой-здоровый, а вовсе не погибший три с половиной года назад. Только одетый, как дворянин, а не в свои обычные штаны и просторную рубаху. И волосы у него почему-то не отливали медью, а просто были цвета спелой пшеницы.

      Но при этом с таким же спокойным прищуром смотрели глаза – даже не просто зелёные, а с примесью тёмного золота, – и так же знакомо кривились губы.

      Какой восхитительный кошмар, подумал лейтенант, вцепившись до крови под ногтями в дерево перил: такого в моей коллекции ещё не было…

      В том, что всё это, начиная с прихода тетушки Мари, ему снится, он не усомнился ни на мгновение. Потому что в самом деле… ведь не мог же ему привидеться