Питомцы апокалипсиса. Григорий Володин

То есть, ананси приходятся унголам кузенами?

      Ананси-лектор сказал, что нет, ананси и унголы не ближе друг другу, чем экваториальная и европеоидная расы людей, что окончательно погрузило нас в уныние.

      Позже я и Мана спросили Динь-Динь, как старшего, о чем нам втолковывали.

      – А, так они о неграх и белых, – ответил белокурый француз.

      – Тогда вообще ничего не понимаю, – сказал я. – Почему ананси и унголы дерутся? Я ведь не дерусь с Маной.

      Тут же трава лужайки выскользнула у меня из-под ног. Нагретые солнцем листья лопуха обожгли шею. Я удивленно уставился на небо, а небо – на меня. Мана убрала подножку и заявила:

      – Никакая я не негра, я – парду, латиноамериканка.

      – Сожалею, – понурил голову.

      Бразильянка протянула мне руку. Я схватил девочку за локоть и опрокинул рядом на траву.

      – Сожалею, что думал, что не дерусь с тобой.

      Мы оглядели друг друга – одежда и волосы в траве и колючках ежовника, – и залились смехом. Динь-Динь поспешил прочь от нас, ненормальных.

      Я все пялился, как ненормальный, на желтый подтек на стене и не сразу заметил, что связан. Какие-то вязаные шнурки опутали мне руки и ноги. На шнурках болталась куча пустых разноцветных мешочков с вышитыми рисунками и иероглифами. Первая мысль возникла: меня хотят принести в жертву Асмодею или еще кому.

      Второй мысли не дал возникнуть до боли знакомый нежный эльфийский голос:

      – Стас проснулся.

      – Я в курсе, – сказал я и повернулся. В дверях стояли моя хозяйка и Хонока – четырнадцатилетняя японка с короткой стрижкой и огромными раскосыми глазами, как у школьниц в аниме.

      Я подергался на узкой койке беспомощно, как спелёнатый младенец.

      – Где Мана?

      Юля без всякого кокетства сказала:

      – Я думала, что единственная у Стаса.

      – Ч-чего?

      – Я доверяла Стасу все шесть лет.

      Миндалевидные лупы Хоноки с упреком посмотрели на меня:

      – Семпай, старший!

      – Кончайте цирк, – зарычал я. – С Маной все в порядке?

      Юля отвернулась к окну и уставилась куда-то за горизонт. Хонока сказала:

      – Мана-семпай жива и здорова, Стас-семпай. Унголы не навредили ей.

      Как и мне, подумал я и выдохнул.

      – Твоя работа, Хонока? – кивнул на мешочки с иероглифами. Милая японка покраснела.

      – Конечно, нет, Стас-семпай. Юлирель-семпай сама изготовила все талисманы омамори.

      – Как же?

      – Юлирель-семпай попросила меня научить искусству защиты от коварных ёкаев, демонов несчастий. Всю ночь, пока инкубатор исцелял ваше тело, Юлирель-семпай укрепляла оборону духа.

      Я потряс связанной рукой, привлекая взгляд хозяйки.

      – Юля, зачем наряжать меня как новогоднюю елку? Почему просто не посадила на цепь?

      – Омамори защитят Стаса.

      – Да ну?

      Юля подошла к кровати, бледно-голубая ладонь коснулась серого мешка на моем плече.

      – Кайун усилит