Питомцы апокалипсиса. Григорий Володин

костей задних конечностей.

      – Глубокая мысль, – сказал я.

      Он присмотрелся ко мне. Я не улыбался.

      – Девяноста девять и девять процентов вероятности, что люди никогда не договорятся между собой прекратить нецелесообразно тратить время, меньше работать, – сказал Гертен. – Скорее ваши страусы договорятся выбросить свои бесполезные крылья.

      Я смял в кулак кожу на спинке дивана.

      – Через месяц тебе прекратят давать «сыворотку», – словно тупому повторил архонт. – И Юлирель покинет Центр. Ее дальнейшая подготовка пройдет на орбитальной станции. Без тебя.

      У меня зазвенело в ушах. А как же я?

      – Как же я?

      – Ты дождешься даты своей отправки на Землю в Центре. До конца года тебе больше не нужно будет заботиться ни о Юлирель, ни о другом подростке-ананси. Сможешь проводить оставшееся время, как захочешь.

      Колени затряслись, в груди заскрежетало. Взгляд мой заметался по белому кабинету. Как же так? Я укусил нижнюю губу до боли, до крови. Постарался смотреть в одну точку. Сфера из цветков тягуры сверкала в бликах на окне, как сиреневый сапфир. Жестоко, очень жестоко выложить это именно сейчас, сразу после свежей инъекции «сыворотки», сейчас, когда она еще не остыла в венах.

      Как же хочется вскрыть эти чертовы вены!

      Черт, как же хочется сбежать!

      И как же хочется отплатить этому желтоглазому гаду за его «щедрость»!

      Трясясь, я выдавил:

      – Архонт, почему ваша дочь сейчас не любуется тягурой?

      Гертен молча отвернулся к окну, и меня прорвало:

      – Вы говорите, мы, люди, много и бесполезно работаем? А как же ваша дочь, которая как проклятая мечется по космосу, толкая рычаги флаера? Или Дарсис: сейчас он наверняка с солдатами Гарнизона скачет по лесам и равнинам вдоль границ? Не знаю я, конечно, что они делают, но каждый день Юля..лирель устает до криков во сне. Черт, у нее срывы! Почему же ананси заставляют своих детей рвать жилы и мучиться, если вы совсем не такие бестолочные муравьи-труженики, как люди?

      Я думал, меня расстреляют, или повесят, или колесуют, или в карцер запрут хотя бы. Но архонт молча взял что-то из-под стола и встал. Его высокое статное тело вмиг оказалось возле меня.

      Костлявая синяя ладонь, которую я ненавижу с детства, протянула мне свернутую белую материю. Носовой платок.

      – Вытри слезы, Станислав.

      Я коснулся своих щек: мокрые. Вытер глаза рукавом рубашки. Не нужна мне забота лжеца.

      Не отрывая взгляд от окна, Гертен смял платок в кулаке.

      – Почему? – тихо произнес архонт. – Потому что, мальчик, Свет угасает.

      Глава 5

      юля

      а пускай я умру, если буду с тобой, но я хочу быть с тобой

      а я уже умираю

      только представлю, как ты говоришь:

      а пока, стас.

      юля юля, ля ля ля

      Никак не прекращал сниться глупый сон, как я умоляю Юлю не покидать меня, причем на театральной сцене в старомодном сюртуке, тесных колготках и башмаках с пряжками. А