Байкал. Книга 2. Татьяна Вячеславовна Иванько

значит, эдакой красавицей представил, а я – старый хрыч? – сказал Эрик и хлопнул меня по выдающемуся заду пышнотелой молодухи, коей я представился.

      – Но-но, дедуся, без вольностей! Я для того эдакой красавицей, чтобы вернее тебя прикрыть, пусть на меня глаза пялят, а ты так, тенью промелькнёшь, никто и не вспомнит после, как выглядит Сингайл.

      Эрик прищурился и одобрительно кивнул.

      – Хитро, – он удивлённо хмыкнул. – Мастер ты, однако ж, на ловкости всякие. Я-то всё за простака тебя держу.

      Я ничего не ответил, и мы продолжали путь по улицам всё более людным, высокий крепкий старик с длинными волосами и белой бородой, вполне подходящий, чтобы называться кудесником Сингайлом и я, пухлая грудастая девка с рыжеватой косой, и приоткрытой рубашкой, чтобы людям нельзя было не заглянуть мне за лиф, пропуская мимо всё остальное. Иногда надо быть незаметным, но иногда напротив, вот таким…

      Мы подошли к дворцу, на обширной площади перед ним теперь были устроены карусели, качели и разные забавы для детей и взрослых, никакой строгой стражи, что некогда стерегла тут пустое пространство, и в помине не было.

      Да и весь город, где я не бывал два десятка лет сильно изменился, не только дорога, ведущая к слободе от города, выложена камнем, но и улицы города вымостили камнями, как некогда были вымощены только главные улицы. Но с отличием: на главных улицах Авгалла – гладкие, почти зеркальные плиты мало вытертые временем, потому что древними строителями камень был для них выбран очень твёрдый. Новые же улицы выложены обычными булыжниками, не так великолепно, сами улицы не так прямы, хотя заметно, что старались, ровняли по линейке, и дома на них простые, но ухоженные, приятные глазу, нечистоты текли по канавами по сторонам, прикрытые решётками-мостками, отдельно по центру ехали повозки и всадники, пешие ближе к домам, не мешая друг другу и не рискуя быть раздавленными.

      Но не одни только вычищенные улицы удивили нас с братом: множество деревьев и кустов посажены по бокам дороги, теперь ветрам ни сарме, ни култуку не выдуть с улиц тепло, а летом не раскалить камень, деревья и тень навели на те самые дорожки для пешеходов и удивительно преобразили, украсили улицы. И стены домов гладкие, ровные, не такие, как во дворце, конечно, или некогда в нашем Байкале, но всё же старательно сделанные.

      – Сильно изменился город, – сказал я.

      – Н-да… я же говорю, едва от тенетника Ветровея и прочих кровопийц избавились, расцвели прямо-таки. Но я бы на их месте крепкую стену вокруг города выстроил, а лучше вокруг всего приморья, – сказал Эрик.

      – Для чего? Вокруг на тыщи вёрст никого нет, – удивился я.

      – Нет… – вздохнул Эрик. – Появятся, дай срок. Эдакое богатство и благополучие не может не призвать на свою голову зависть. Сад чужой всегда сердце зазрит, нет?

      Он посмотрел на меня, но я лишь пожал плечами.

      – Не знаю, Эр, мне не зазрит.

      – Это потому, что тебе плевать на всё и всех, лёд ходячий.

      Я засмеялся.

      – Токмо Сингайла Льдом-то кличут, не Галалия.

      – Это