Гардеробщик. Московский дискурс. АНАТОЛИЙ ЭММАНУИЛОВИЧ ГОЛОВКОВ

крышей, их попеременным карканьем, как у Хичкока, лежит на полу стопка бумажных мешков.

      Возле столика мужиков поджидает начальник испытательной службы.

      – Так, пацаны! Сегодня носим в мешках металлическую стружку, потом удобрения! Пока не свалимся! Обед полвторого!

      Хорошо, что мешки не со взрывчаткой.

      Глава 13.

      Зато в моих девушках знает толк Тортилла.

      Она эксперт по моим девушкам.

      Она взирает на них с печальным спокойствием, как мать Тереза на блудниц, и все они для Тортиллы – загадочные нимфы.

      Она выплывает из своих покоев в коридор с осанкой отставной фрейлины. Листает записки. Они у нее под серебряным зажимом – ладошка на сердолике.

      – Извините, не хотела беспокоить, мистер Коган. Вы, очевидно, утомились. Издалека ли прискакали, сударь? Меняли лошадей в Смоленске или так доехали?

      – Софья Аркадьевна, сироту обидеть всякий горазд.

      – Не стройте из себя сироту, вам не идет.

      Так, как она, не спрашивают. Она даже не спрашивает – она вопрошает, воздев руки к замызганному от макаронных испарений потолку.

      Слышал ли я, холоп из колбасных рядов, кто такие ловцы губок? Тортилла их видела на острове Калимнос. И еще на острове Ява, который она называет по-английски – «Джава».

      Она и закурить так просит: «Мистер Коган, не найдется ли у вас „Джава“?» А потом щедро возвращает долг «Мальборо».

      – Ловцы губок, Софья Аркадьевна, заняты промыслом будущих мочалок.

      – А типы вроде вас – ловцы совсем других губок. И кстати, слушайте, ловец губок, вам звонила одна нимфа.

      – Гешка?!

      – Какая еще Гешка? Фу! Юджиния! – Она Женю Климову Юджинией называет, тоже на британский манер… – Тортилла морщит лоб с досадой. – Хорошо, если настаиваете, пусть эта якобы блондинка для вас будет Гешка.

      – Почему якобы?

      – Если вы не научились смотреть в корни вещей, то научитесь смотреть хотя бы в корни волос! Они крашеные!.. Однако же оставим в покое Юджинию.

      Нет, говорит она, звонила не Гешка. А та нимфа, что запомнилась Тортилле по волосам цвета вороньего крыла. И по запаху Одесской колбасы из сумочки.

      Одесскую колбасу, как все местное, считает Тортилла, легко перепутать с Краковской.

      – В Краковскую, судари мои, кладут больше чеснока и свинины, а в Одесскую – меньше свинины, больше курицы и селитры. Чтоб краснела. Они бы могли класть в Краковскую меньше чеснока, больше селитры, а в Одесскую – наоборот.

      Но в таком случае был бы неизбежен конфликт между колбасниками Кракова и Одессы. Как говорил покойный муж Тортиллы Джек Митчелл, те же яйца, вид сбоку. Он не различал эти колбасы, считая и ту и другую малоудачными для англосаксонского желудка.

      Ее муж был американец.

      – Значит, эта девочка приходила именно с Одесской колбасой, мэм? У вас нет сомнений?

      – Никаких! И оснований для сомнений также нет!

      – Получается, это Наташка из ГУМа, отдел шляп?

      – О’кей! Кроме нимфы Наташки звонила еще одна