Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019. Коллектив авторов

недалек

      и бабы тому не дают.

      А всё-таки в деле у вас недолет

      и в слове у вас недокрут.

      А я-то молчок, молоточком тук-тук

      в каком-то квартале от вас.

      А то, что торопится в мир из-под рук —

      то жёлтая жаба, то черный паук —

      ни вам, ни другим не показ.

      Фэнтези

      От огнедышащего ящера,

      от семиглавого огня

      не умереть по-настоящему,

      судьбу с кольчужкою кляня.

      Не положить дурные косточки,

      не заслужить себе креста,

      ногами считывая досточки,

      пролеты шаткого моста.

      Остановитесь, братья-витязи,

      куда нечистый нас понёс?

      Ведь это, извините, фэнтези,

      здесь нету гибели всерьёз.

      Щёлк – и рассеется видение,

      исчезнут башни-каланчи.

      Из дуба сделаны, из дерева

      заговоренные мечи.

      Не в этой выжженной сторонушке

      смерть поджидает молодца.

      Она под юбкой у Аленушки,

      она в объятии кольца.

      Её подвозят электричками,

      куда влетаешь на ходу.

      Она дерётся косметичками,

      вливает зелия в еду.

      И семь светил ведет Полярная

      на нерест, будто глупых рыб.

      А там уж нарния – не нарния:

      открылся шкаф, и ты погиб.

      «Дайте им второй и третий шанс…»

         Дайте им второй и третий шанс:

         он с цветами и она в гипюре.

         Я всё время думаю о вас.

         У меня в душе такие бури.

         Чёрный доктор, чёрные глаза,

         рестораны с видами на бухту,

      над которой жмет на тормоза

      солнца утомленного кондуктор.

      Есть вторая, третья красота,

      ложечкой мутящая рассудок.

      Даром ли от рожек до хвоста

      показался в зеркале ублюдок?

      Север

1

      Курс – север, и природа все смуглей,

      а в шаре гелий, а в корзине гей.

      Наверно, гений.

      Он видит сверху множество явлений:

      оленей бег, медведей под скалой

      и сумрачную тряску поколений

      за деградирующий плодородный слой.

      И позади забытая война

      ему уже не кажется гражданской,

      а кажется какой-то шляпой жалкой,

      которая тут больше не нужна.

      Тут надобны, как видно с высоты,

      мохнатая шмелиная одежда,

      во фляге спирт, на Господа надежда,

      увы, не припасенные унты.

      Курс – север, и природа все белей,

      и горы, смятые рождественской фольгой,

      и кривоствольный флот нагой

      висящих из земли нетопырей.

      Здесь ночь бела, как кривда позади,

      здесь он один и гей, и натурал.

      Здесь никогда никто не умирал.

      Нет отклика, кого ни позови.

      Курс – север, но отсюда лишь на юг,

      и океана белое бельмо

      еще слепее из-за серых туч.

      Еще скажи, скажи, что жизнь дерьмо.

      Рот