Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2019. Коллектив авторов

с утра проходят мимо,

         в тот отдел, где водка и Джим Бим.

         Валентин, позор и гордость Рима,

         попросил не занимать за ним.

      «Костяные бляхи от затылка до хвоста…»

         Костяные бляхи от затылка до хвоста:

         бабка-чернота, бабка-чернота.

      Валятся проклятия кусками изо рта:

      бабка-чернота, бабка-чернота.

      А другая бабка что-то не видна.

      Помнишь, была бабка-голубизна?

      Напевала песенки, гуляла по двору,

      жаловалась: деточки, никак я не помру.

      «Живешь в лесу, читаешь Мейясу…»

        Живешь в лесу, читаешь Мейясу,

        а как тепло становится и травка —

        пить ходишь пиво в лесополосу

        с друзьями из строительного главка.

      Да, пишешь ты хорошие стихи,

      душевные! Но что всего забавней:

      кому нужны хорошие стихи?

      И без того их как говна за баней.

      Ну скажешь тоже, как это кому?

      А девушки от тридцати и старше,

      корректорши с работой на дому

      и в карандашных юбках секретарши?

      Как на мормышку ловятся ерши,

      которыми всё озеро забито,

      так эти – на движения души,

      раз нет надежды встретить Бреда Питта.

      Строительные мокнут чертежи,

      разобран кран, разъехались прорабы,

      и ветер сквозь огрызки-этажи

      так голосит, как в войны воют бабы.

      «Нельзя быть таким интровертом, Елена…»

         Нельзя быть таким интровертом, Елена,

         такой недотрогой нельзя.

         Весь вечер у стенки лежать как полено,

         пугаясь грозы и дождя.

      Смотри, как любви проплывают подводы

      и похоти едут возы.

      Прислушайся – верные зову природы,

      телесные ноют низы.

      Елена, нельзя быть таким интровертом,

      одно только горе с тобой.

      К тебе почтальон позвонился с конвертом,

      ты тапки надень и открой.

      Он юный и стройный, в искусственной коже.

      Он, видно, студент МИРЭА.

      Коснись его куртки, Елена, о Боже —

      сойди наконец-то с ума.

      Сойди, убеги из проклятого дома,

      консьержкину будку сожги.

      Привычного быта дурную плерому

      взорви и в леса убеги.

      Всё ближе огонь Иоанновой ночи,

      когда на вечерней заре

      крестьянские дщери и дети рабочих

      сожгут своё платье в костре.

      Орляк зацветает в бору потаённом,

      куда непроглядны пути.

      Не Машка с таксистом, а ты с почтальоном

      должна этот цветик найти.

      «В зелёный берег тюкнулись челны…»

        В зелёный берег тюкнулись челны,

        из них возникли злые чужаки,

        пришельцы из неведомой страны.

        Туманом, тиной тянет от реки.

      Огромные, в железе и шерсти́,

      воняют так, что к ним не подойти.

      Оглянешься – ворона прилетит.

      Затеешь