Собиратель реликвий. Кристофер Бакли

очень довольны.

      Альбрехт принял Дисмаса в кабинете, без посторонних.

      – Кузен, мы по вам соскучились. Успешно перезимовали?

      – Да, – отвечал Дисмас, с трудом сдерживаясь. – Привез несколько вещиц, которые наверняка заслужат одобрение вашего преосвященства.

      – Вы нас ни разу еще не разочаровали, Дисмас.

      Альбрехт был в приятном расположении духа, чему, несомненно, способствовал непрерывный звон монет, доносившийся со двора, – звук слаще китайских колокольчиков.

      Кашлянув, Дисмас осведомился:

      – Позвольте узнать, ваше преосвященство, что за мореходное средство стоит у вас во дворе?

      – Невероятный успех, – улыбнулся Альбрехт. – Видели, какие толпы? Идут днем и ночью. Никакого покоя.

      – Да, я видел. Однако, с вашего позволения, я спрошу еще раз: что это?

      Альберт вздохнул:

      – Ну же, Дисмас. Мы ведь не станем устраивать сцену, правда? Это так скучно. Вот, выпейте лучше вина. – Из серебряного кувшина он плеснул в кубок. – Лодка скопирована с мозаики Джотто. Не видели?

      – Нет.

      – Не глядите букой, Дисмас. Отлично выполненная копия.

      – Прошу прошения, но было крайне неожиданно услышать от отца Неблера, что я приобрел ее для вашего преосвященства. В Базеле.

      – А, и поэтому мы куксимся? Но ведь вы наш официальный поставщик святынь, так что вполне могли приобрести ее для нас. Гордитесь, Дисмас, это приобретение делает вам честь.

      Дисмас ошалело уставился на Альбрехта.

      – Если вы беспокоитесь по поводу вознаграждения, – продолжал тот, – то напрасно. Вы будете щедро вознаграждены. Как всегда.

      – С позволения вашего преосвященства, это не имеет никакого значения. Я ни при каких обстоятельствах не соглашусь принять вознаграждение за это… эту…

      – Дисмас, если она пробуждает в людях духовность, так ли уж важно, что это…

      – Фальшивка?

      – Импровизация.

      – Ваше преосвященство, как ваш официальный поставщик святынь, я прилагаю массу усилий, чтобы…

      – Да, да, да… Мы прекрасно осведомлены о вашем профессиональном самоуважении. И знаете почему? Да потому, что вы при каждой встрече нам о нем рассказываете. Нам что, предстоит сейчас еще раз прослушать ваше программное заявление?

      В немой ярости Дисмас стиснул под столом кулаки. Какой чудовищный произвол. И его же теперь отчитывают! Альбрехт тем временем завел иеремиаду на другую тему:

      – Зима у нас была непростая, Дисмас. Далеко не простая. И мы должны сказать, ваш дядюшка Фридрих не предпринял ничего, чтобы нам помочь. Нет, не так. Скажем прямо, мы удручены, Дисмас. Глубоко удручены.

      Разумеется, имелось в виду дело Лютера. Даже за пределами империи, в Неаполе и в Венеции, до Дисмаса доходили новости о событиях на севере. Дюрер не ошибся, сказав, что протест Лютера очень быстро перестанет забавлять Фридриха. О богослове из Виттенберга заговорила вся Европа.

      Альбрехт тем временем распалился:

      – Этот сумасбродный