Собиратель реликвий. Кристофер Бакли

задумался:

      – М-да, с этим материалом я никогда прежде не работал. Нужно будет ее развести, чтобы создать эффект старения. Возможно, понадобится ржавчина. Окись… Растертые в порошок железные опилки… – забормотал он себе под нос.

      – Жаль, что не кровью Бернгардта.

      – В свежей человечьей крови недостатка нет – головы-то рубят чуть ли не каждый день. Наймем какого-нибудь огольца, пусть посидит с ведром под эшафотом. Но действовать придется оперативно, иначе кровь свернется. Ключевым элементом будет холст.

      – Да, я так и думал.

      – Ты же понимаешь, – сурово изрек Дюрер, – что это будет не простая плащаница?

      – Да, Нарс. Ты уже говорил. Это будет шедевр.

      – Я не об этом. Нужно придумать легенду о том, откуда она взялась и как она оказалась у тебя.

      – Это называется «провенанс».

      – Спасибо, Дисмас, я в курсе.

      – Шамберийская плащаница, на которой помешался Альбрехт, впервые упоминается в пятидесятые годы четырнадцатого века. Значит, наша теоретически должна появиться раньше. А ты умеешь подделывать документы?

      – Ну ты спросил, – обиженно протянул Дюрер.

      – Тоже мне, невинное созданье! Значит, я придумываю легенду, а ты стряпаешь соответствующую документацию.

      – Похоже, мне придется все делать самому.

      Дисмас ошалел от такой наглости:

      – Сначала невинная крошка, теперь – мученик? Кто из нас двоих рискует больше? Давай так: я рисую плащаницу и сопроводительные бумажки, а ты едешь в Майнц и кладешь башку на плаху.

      Дюрер фыркнул:

      – Если уж Альбрехт готов выставлять напоказ лодку святого Петра, то к первоклассно исполненной плащанице у него навряд ли будут вопросы. Поэтому ты ничем не рискуешь, а вот мне предстоит огромный труд.

      – Пятьдесят на пятьдесят.

      – Семьдесят на тридцать.

      – Тогда отбой. Я намерен продать душу дьяволу за достойную цену.

      – Хорошо, – трагически простонал Нарс. – Ладно. Договорились. Мы все равно выкатим такой ценник, что Альбрехту придется взять еще одну ссуду у Фуггера. Предлагаю за это выпить. – Он наполнил кружки. – Говори тост.

      – В первую очередь неплохо бы выпить за то, чтобы Господь простил нас, грешных.

      – Честно говоря, это довольно упаднический тост.

      – А как, по-твоему, Господь отнесется к нашей затее? Мы замышляем святотатство и жульничество.

      – Пути Господни неисповедимы. А вдруг это часть Его замысла?

      Дисмас вытаращил глаза:

      – Надуть архиепископа, всучив ему фальшивый саван Христа? Часть замысла Господнего?

      – А что такого? Альбрехт и сам дерьмо, и архиепископ из него дерьмовый. Одна только эта лодка его чего сто́ит! По-моему, вполне очевидно, что мы совершаем богоугодное дело.

      – Ага, у меня вот-вот крылья прорежутся. Не пори ерунды, Нарс. Мы делаем это из самых низменных побуждений. Ради денег.

      – Ну и что? Если тебя так мучает