Черным по белому (сборник). Аркадий Аверченко

программы это, знаете, недурно. Бог-таки поворачивает ухо к еврейским молитвам!

      Ну, так у них так и пошло: сегодня бильярд, завтра бильярд и послезавтра тоже бильярд.

      – Ну, – говорю я как-то, – слава Богу, Яша… Отвлек ты мальчика. Уже пусть он немного позанимается. И ты свой магазин забросил.

      – Рано, – говорит Яша. – Еще он еще вчера хотел открытку с видом на Маркса купить.

      Ну, рано так рано.

      Уже они кинематограф забросили, – уже программки цирка у них в кармане.

      Еще проходит неделя – кажется, довольно, мальчик отвлекся.

      – Мотя, что же с экзаменом? Яша, что же с магазином?

      – Еще не совсем хорошо, – говорит Яша, – подождем недельку. Ты думаешь, запросы так легко из человека выходят?!

      Недельку так недельку. Уже у них по карманам не цирковая программа, а от кафешантана – ужасно бойкий этот Яша оказался…

      – Ну, довольно, Яша, хватит! Гораздо бы лучше, чтобы Мотя за свои книги засел.

      – Сегодня, – говорит Яша, – нельзя еще, мы одному человечку в одном месте быть обещали.

      Сегодня одному человечку, завтра другому человечку… Вижу я, Яков мой крутить начинает.

      А один раз оба этих дурака в десять часов утра явились.

      – Где вы были, шарлатаны?

      – У товарища ночевали. Уже было поздно, и дождик шел, так мы остались.

      Странный этот дождик, который на их улице шел, а на нашей улице не шел.

      – Я, – говорит Яша, – спать лягу, у меня голова болит. И у Моти тоже голова болит; пусть и он ложится.

      Так вы знаете что? Взяла я их костюмы, и там лежало в карманах такое, что ужас: у Мотьки – черепаховая шпилька, а у Яши – черный ажурный чулок.

      Это тоже дождик?!

      То Эрфуртская программа, потом кинематографическая, потом от цирка, потом от шантана, а теперь такая программа, что плюнуть хочется.

      – Яша! Это что значит?

      – Что? Чулок! Что ты, чулков не видала?

      – Где же ты его взял?

      – У коммивояжера для образца.

      – А зачем же он надеванный? А зачем ты пьяный? А зачем у Мотьки женская шпилька?

      – Это тоже для образца.

      – Что ты крутишь? Что ты мине крутишь? А отчего Мотька спать хочет? А отчего в твоей чековой книжке одни корешки? Ты с корешков жить будешь? Чтоб вас громом убило, паршивцев!

      И теперь вот так оно и пошло: Мотька днем за бильярдом, а ночью его по шантанам черти таскают. Яшка днем за бильярдом, а ночью с Мотькой по шантанам бегает. Такая дружба, будто черт с веревкой их связал. Отец хоть изредка в магазин за деньгами приедет, а Мотька совсем исчез! Приедет переменить воротничок и опять назад.

      Наш еврейский Бог услышал еврейскую молитву, но только слишком; он сделал больше, чем надо. Так Мотька отвлекся, что я день и ночь плачу.

      Уже Мотька отца на бильярде обыгрывает и фору ему дает, а этот старый осел на него не надыхается.

      И так они оба отвлекаются, что плакать хочется. Уже и экзаменов нет, и магазина нет. Все они из дому тащат, а в дом ничего. Разве что иногда принесут в кармане кусок раздавленного ананаса или половинку шелкового корсета. И уж они