Черным по белому (сборник). Аркадий Аверченко

уверены? – нагло засмеялся я. – Покойный профессор Якоби советовал выдавливать краску именно отсюда. Тут она свежее.

      – Да ведь краска будет сохнуть!

      – Ничего. Водой после размочим.

      – Водой?.. Масляную краску?!

      – Я говорю «водой» в широком смысле этого слова. Вообще – жидкостью… Вот странная вещь, – перебил я сам себя. – Все краски у вас есть, а телесного цвета нет.

      – Да зачем вам телесный цвет? Такого и не бывает.

      – Вы так думаете? В… Художественных письмах Александра Бенуа прямо указывается, что тело лучше всего писать телесным цветом!

      – Позвольте… Да вы писали когда-нибудь масляными красками?

      – Сколько раз! Раз десять, если не больше.

      – И вы не знаете смешения красок?

      – Я-то знаю, но вы, я вижу, не читали многотомного труда члена дрезденской академии искусств барона Фукса «Искусство не смешивать краски».

      – Нет, этого я не читал.

      – То-то и оно. А что же тут нет кисточки на конце? Одна ручка осталась и шишечка…

      – Это муштабель. Неужели вы не знаете, что это такое?

      – Я-то знаю, но вы, наверное, не читали «Записок живописца» Шиндлера-Барнай, в которых… Впрочем, не будем отрываться от работы.

      – Подвигается? – спросил Саша.

      – Да… понемногу. Тише едешь – дальше будешь, как говорится.

      Саша встал и взглянул из-за моего плеча на холст.

      – Гм!

      – Что? Нравится?

      – Это… очень… оригинально. Я бы сказал – даже не похоже.

      – Бывают разные толкования, – успокоил я. – Золя сказал: «Жизнь должна преломляться сквозь призму мировоззрения художника».

      – Так-то оно так… Но вы замечаете, что у нее грудь – на плече?

      – Так на своем же, – резонно возразил я.

      – Странный ракурс.

      – Вы думаете? Этот? Я его сделаю пожелтее.

      – При чем тут «желтее»? Ракурс от цвета не зависит.

      – Не скажите. Покойный Куинджи утверждал противное.

      – Гм! Может быть, может быть… Вы не находите, что на левой ноге один палец немного… лишний?..

      – Где? Ну, что вы! Раз, два, три, четыре, пять… шесть… А! Это тень. Это я тень так сделал… Впрочем, можно ее и стереть.

      – Конечно, можно. Только вы напрасно все тело пишете индийской желтой.

      «Вот осел-то, – подумал я. – Телесной краски, говорит, нет, а потом сам же к цвету придирается».

      – Я вижу, – саркастически заметил я, – что вам просто моя работа не нравится.

      – Помилуйте, – деликатно возразил Саша. – Я этого не говорю. Чувствуется искание… новых форм. Рисунок, правда, сбит, линия хромает, но… Теперь вообще ведь всюду рисунок упал.

      И он с неожиданной откровенностью закончил:

      – Сказать вам откровенно: сколько я ни наблюдаю – живопись теперь падает. Мою жену часто приходят писать художники. Вот так же, как вы. И что же! У меня осталось несколько их карандашных рисунков, по которым вы смело можете сказать, что живописи в России нет. Мне это больно говорить, но это так! Поглядите-ка сюда!

      Он вытащил из угла огромную папку и стал