Черным по белому (сборник). Аркадий Аверченко

я, опускаясь на стул, – в одиночестве тут? Без жены?

      – Да я и не женат совсем.

      – Ну?! Вот-то она обрадуется! Ах… простите… я, кажется, сказал лишнее.

      – А что такое? Кто обрадуется? О ком вы это говорите «она обрадуется»?

      – Не знаю, – смущенно засмеялся я. – Говорить ли вам… Это будет, пожалуй, разбалтыванье чужого секрета. Хи-хи…

      – Нет, уж вы, пожалуйста, скажите. Это будет между нами. Ну, скажите! Ведь я любопытен, как женщина.

      – Хи-хи… И сам не знаю, как это я проговорился. Ну, ладно… Если вы даете честное слово, что это между нами… Видите вы ту венгерку, около седой дамы? Красавица, не правда ли?

      У венгерки было самое ординарное, миловидное лицо, но мой восторг заразил и бедного форестьера.

      – О, да! Очень красивая.

      – Ну вот… Так знаете ли, что у этой красавицы, у этой поразительной, изумительно прекрасной девушки вы с языка не сходите?!

      Мой собеседник вспыхнул и конфузливо и радостно засмеялся, будто его щекотали.

      – Ну, что вы говорите! Да неужели?! Нет, нет! Вы шутите… Это было бы прямо-таки… удивительно!

      – Честное слово! Она меня прямо измучила вопросами… Кто такой, да что, да не женат ли? Все о росте вашем сегодня щебетала…

      – А… что? – опасливо спросил мой собеседник, вероятно, не раз огорчавшийся, сравнивая свою мизерную, низкорослую фигуру с фигурами своих ближних.

      – Да, многое она говорила. И что терпеть она не может высоких мужчин, и что ваша фигура приводит ее в восторг, и что, если бы… Впрочем, нет, я, кажется, слишком разболтался…

      – Так она меня заметила? – переспросил мой собеседник, с трудом сохраняя рассеянно-задумчивый вид.

      – Она-то? Да она околдована.

      Я помолчал и вдруг решил махнуть рукой на всякий здравый смысл:

      – Вчера, нашла, что в вашем лице есть много общего с Наполеоном.

      – Ну, что вы говорите!

      – Ей-богу. В таких людях, говорит, таятся великие, огромные силы. Счастлива, говорит, та родина, которая может назвать такого человека своим сыном. Спрашивала, не поете ли вы? С таким, говорит, голосом, который звучит, как музыка…

      – Вы меня представите ей? – быстро спросил он, без сожаления расставаясь со своим задумчивым видом.

      – Сколько угодно! Подойду сейчас к ней, попрошу разрешения – и пожалуйте! Кстати, вы чем занимаетесь?

      – Отец у меня купец, мануфактурщик. А что?..

      – Да ничего. Ну, сидите тут и ждите…

      IV

      Я приблизился к венгеркам, снял перед ними почтительно шляпу и сказал по-немецки:

      – Тысячу извинений! Простите мою навязчивость и то, что я, не будучи знаком, обращаюсь к вам… Но узнать мне больше не у кого – эти итальянцы так бестолковы. Не знаете ли вы – сколько времени идет отсюда письмо до Будапешта?

      – Двое суток, – приветливо сказала старуха.

      – А у вас есть знакомые в Будапеште?

      – О, да… Кое-кто.

      – Гезу Матаки знаете?

      – Гезу?! О, Боже! Да мы большие приятели. Ну, как он… все там же живет?

      – Там. Значит, вы и семью Панони знаете?

      – Ну,