Под знаком черного лебедя. Дэвид Митчелл

калитка и оттуда возникла бабка с кислым лицом времен черно-белого кино. Она просто так стояла и смотрела на меня.

      У меня струя пересохла.

      – Боже мой! Извините!

      Я застегнулся, бормоча извинения, – сейчас меня с землей смешают. Если бы моя мама застала мальчишку, писающего на нашу изгородь, она бы с него кожу содрала заживо, а тело пустила бы на компост. Любого мальчишку, включая меня.

      – Я не знал… не знал, что тут кто-то живет.

      Кисломордая бабка продолжала на меня пялиться.

      Мои штаны пестрели брызгами мочи.

      – Мы с братом родились в этом доме, – сказала наконец бабка. Шея у нее была дряблая и морщинистая, как у ящерицы. – И не собираемся никуда переезжать.

      – О… хорошо… – Я все еще не был уверен – вдруг она сейчас откроет огонь.

      – Какие вы, юнцы, шумные!

      – Извините…

      – Очень неосторожно с вашей стороны было разбудить моего брата.

      У меня от ужаса склеился рот.

      – Там было много народу, не только я. Честное слово.

      – В иные дни мой брат любит юнцов. – Бабка смотрела не мигая. – Но в такие дни, как сегодня, они его приводят в ярость, о да.

      – Простите, мне очень жаль, я уже сказал.

      – Ты еще пожалеешь, если мой брат до тебя доберется, – с видимым отвращением произнесла она.

      Тихие звуки стали чрезмерно громкими, а обычно громких звуков стало совсем не слышно.

      – А он… э… где-то здесь? Сейчас? Ваш брат, то есть?

      – Его комната осталась точно в том же виде.

      – Он что, болен?

      Она как будто не слышала.

      – Мне пора домой.

      – Ты еще пожалеешь, еще как пожалеешь, – она обильно сплюнула, как делают старики, чтобы слюна не текла изо рта, – когда лед треснет.

      – Лед? На озере? Он крепкий как не знаю что.

      – Вы всегда так говорите. Ральф Бредон так говорил.

      – Кто это?

      – Ральф Бредон. Мальчишка мясника.

      Что-то тут было очень не так.

      – Мне правда нужно домой.

      Обед в доме по адресу «дом 9, улица Кингфишер-Медоуз, Лужок Черного Лебедя, графство Вустершир» состоял из хрустящих-блинчиков-с-ветчиной-и-сыром марки «Финдус», жареной рифленой картошки и брюссельской капусты. Брюссельская капуста на вкус как свежая блевотина, но мама сказала, что я должен съесть пять штук, а то не видать мне карамельного пудинга «Ангельский восторг». Мама говорит, что не потерпит подросткового бунта за обеденным столом. Еще перед Рождеством я спросил, какое отношение к подростковому бунту имеет то, что я не люблю брюссельскую капусту. Мама велела мне перестать строить из себя «умника-отличника». Мне бы заткнуться, но я обратил ее внимание на то, что папа никогда не заставляет ее есть дыню (которую она ненавидит), а она не заставляет папу есть чеснок (который ненавидит он). Она взбесилась и отправила меня в мою комнату. А когда папа пришел с работы, то еще и прочитал мне лекцию про наглость.

      И