Большая книга о разбойнике Грабше. Гудрун Паузеванг

она. – Знаешь, какая рамочка дорогая?

      – Если дело в рамочке, награблю тебе и получше, – проворчал он и вернулся к тарелке с супом.

      Но вскоре они опять помирились и решили ночью отправиться на разбой вместе – в первый раз!

      – Этой ночью добудем все, что тебе захочется, – расщедрился Грабш.

      В полночь они вышли из леса на окраине Чихендорфа и стали пробираться полем к дому тети Хильды. Олли пролезла через окно в туалете и прошмыгнула в свою комнату мимо спальни храпящей тетушки. Там она сложила в чемодан платья, обувь, мешочек с расческой, мылом, зубной щеткой и всякой всячиной, швейные принадлежности и три книжки, выставила чемодан в окно, где ожидал разбойник, а следом вылезла сама, прихватив маленький радиоприемник.

      – Радио? – удивленно зашептал он. – Не бери. От него один шум. Не годится для потайной пещеры.

      – Я не буду его включать, – прошептала Олли, – но заберу. Не хочу оставлять его тете.

      На обратном пути, пока они крались по полю, Олли шептала:

      – Как здорово у нас получилось! Я и не думала, что разбой – такое простое дело.

      – Ты же брала свои собственные вещи, – заметил Грабш, – потому и несложно. А завтра ночью куда тебе хочется?

      – На фабрику, – с жаром ответила Олли.

      С печной дверцей на спине, или Храпит и не стыдно ему!

      Следующей ночью они пробрались на фабрику «Труд и Спрут». Спрятавшись за бесконечными рядами крашеных и некрашеных свиней-копилок и за штабелями коробок, в которых копилки посылали по почте, воровская парочка ждала, когда сторож обойдет зал и уйдет в каморку – вздремнуть полчасика.

      За эти полчаса Олли и Грабш подкрались к печи, в которой днем обжигали глину в формах для свиней-копилок.

      Печь была размером с комнату и, к счастью, достаточно остыла, так что Грабш мог снять дверцу и взвалить себе на спину.

      – Ради бога, Олли, зачем тебе дверца? – спросил он.

      – Мне? – переспросила она. – Мне-то она не нужна. Но знаешь, как они завтра обрадуются, если ее не будет!

      И она показала на рабочие места девушек-раскрасчиц. Их кисточки и краски лежали рядами на длинных столах, а столы тянулись из конца в конец рабочего зала.

      – Смотри, – показала она, – мое место было вон там. Если бы они только знали, что это я устроила им выходной! А может, и два дня пройдет или даже три, пока они закажут и доставят новую дверцу – она ведь такая большая и толстая, да?

      – Да, чертовски большая и толстая, – кряхтя, отозвался Грабш из-под своей ноши. Пот катился у него по голой спине. Через пятнадцать минут он поставил дверцу на землю у магазина «Мужская одежда Шникершнукер» и украл рубашку оливкового цвета, которую тут же надел.

      – А теперь, – шепнула Олли, – украдем ключи у школьного сторожа! Пусть дети завтра тоже порадуются. Пока он без ключей откроет все классы, наверняка пройдет первый урок.

      – Ну, если это так надо, – вздохнул Грабш, взвалил на спину дверцу и зашагал