Большая книга о разбойнике Грабше. Гудрун Паузеванг

Ругань, крики о помощи, приказы, ближнее и дальнее эхо наполнили лес.

      – Вот видишь, – объяснил Грабш Олли, – они так суетятся, что про нас напрочь забыли. Вечно одно и то же.

      Полиция и пожарные убрались из леса только под вечер. Стало тихо, снова послышалось чириканье птиц.

      – Теперь, наконец, можешь жарить оладьи, – постановил Грабш. – Жутко хочется есть!

      Олли выползла из-под сена, развела огонь и напекла прекрасных оладьев. Но сама съела только половинку, у нее тряслись руки. Летучие мыши над ней зашевелились и бесшумно заскользили по воздуху.

      – Пошли, – сказал Грабш, – посидим немного у болота.

      Они уселись среди камышей и осоки, и попы у них тут же промокли. Тогда разбойник принес из пещеры печную дверцу.

      – Вот тебе раз, – удивилась Олли и наконец рассмеялась. – Все-таки она пригодилась!

      И они уселись на дверцу. Олли прижалась к разбойнику и укуталась его бородой.

      – Ох, Ромуальд, – сказала она, – если б я знала, что значит быть женой разбойника, может быть, я бы к тебе и не переехала.

      Он осторожно разгреб бороду, чтобы увидеть лицо Олли, и огорченно сказал:

      – Я думал, ты меня полюбила.

      – Да, полюбила.

      – А ведь я от тебя ничего не скрывал.

      – Не скрывал. Просто я не подумала как следует. Не сообразила, понимаешь? Я бы еще привыкла к тому, что страшно. Но к несправедливости не привыкну никогда.

      – Так ты хочешь бросить меня? – жалобно спросил он.

      – Нет, – твердо сказала она, – теперь уж не брошу.

      Тогда он издал такой громкий радостный вопль, что эхо прокатилось по всему лесу. Он поднял Олли над головой и закружил.

      – Значит, у нас все-таки народятся дети, и мы займем все двенадцать стульев! – вопил он.

      – Рано радуешься, – отвечала она. – Хоть я и остаюсь, но тебе придется перемениться.

      – Мне? Измениться? – изумился он. – Смотри лучше за собой, чтобы я не изменил тебя.

      – Меня не получится! – прокричала Олли ему прямо в большое ухо. – Ни в жизнь!

      – Посмотрим, – заулыбался он.

      Пузыри на болоте, или Холод на двоих

      В эту минуту на болоте что-то глухо булькнуло.

      – Жаба, – сказала Олли.

      – Это была не жаба, – заметил Грабш, прошелся вдоль болота и там, где булькнуло, сунул руку глубоко в тину и выдернул за волосы человека. Это оказался пожарный, которого, очевидно, еще не успели хватиться. Он выплюнул болотную жижу и отряхнулся, так что грязь полетела у него из ушей, потом сказал «спасибо» за то, что его спасли. В конце концов он восемь раз чихнул и спросил:

      – А как мне теперь вернуться в деревню, чтобы не вляпаться опять в проклятое болото?

      Олли ткнула Грабша локтем и шепнула:

      – Ни в коем случае не отпускай его в таком виде. А то ему обеспечено воспаление легких!

      Грабш кивнул и сказал пожарному:

      – Пошли