Под Золотыми воротами. Татьяна Луковская

душила и молодого воеводу.

      – Что ж делать теперь, Любим Военежич? – обратился один из десятников, здоровяк Могута. – Меня-то с кобылой этот ледок точно не выдержит.

      Богатырского роста и веса, Могута слыл самым сильным воином Любима.

      – Подумать надо, – пробурчал воевода.

      – Упустили, чего теперь думать, – раздражался Якун, утаптывая широкими подошвами рыхлый снег.

      Военежич молчал, задумчиво оглаживая бороду.

      – Отойти надо выше по течению, к Ольгову, – наконец медленно проговорил он, – дождаться ночи, когда подморозит сильней, и поутру, спешившись, врассыпную перейти Оку, а по-другому никак.

      – За это время уйдут далеко, – недовольно возразил сотник.

      – Не уйдут, им тоже отдых нужен, и поболее нашего.

      И вот теперь, спустя четыре дня после опасной переправы удалось напасть на след. Или не удалось? Любим терпеливо ждал следопытов Щучи. Якун продолжал недовольно бурчать себе под нос, демонстративно отвернувшись от воеводы. Воины торопливо работали ложками, зная, что в любой момент может прилететь приказ выступать. А Любим все ждал: «А ежели не найдем следов в сторону, вот не будет ничего. К Пронску подступаться? Силенок маловато. Да и отпираться станут – не у нас, не было, не знаем. Известное дело».

      – Сыскари едут! – подал знак дозорный.

      Скрывая волнение, Любим медленно, потягиваясь, поднялся.

      – Есть, есть следы! – лицо Щучи сияло гордостью.

      – Сказывай, – лениво протянул воевода, внутренне сгорая от нетерпения.

      – Чуть дальше за холмом лесок сосновый, там разводы на снегу, совсем неприметные, еле углядел. Лесом они ушли, а след лапником за собой заметали. На полудень подались.

      – На полудень? – оживился Якун. – Это куда ж они собрались? К Чернигову им нельзя, там нашего князя союзничек сидит. Неужто к поганым?

      – И другие места есть, – уклончиво отозвался Любим.

      – Это какие же? – усмехнулся Якушка. – В берлоге с медведем лапу сосать?

      – Грады Вороножские, например, под рукой рязанского князя, лесами отгороженные – самое место отсидеться. Только городишки те – это тебе не Пронск, и с сотней воев перетряхнуть можно, – Любим в душе ликовал, Ярополк сам загонял себя в новую ловушку, и владимирский воевода его достанет, непременно достанет.

      – К Вороножским лесам заворачиваем! – громко объявил он дружине.

      2

      Приморозило, и отряд довольно резво углубился по льду скованной льдом Хупты. Далее надо было отыскать мелководную Рясу, а там уж и до верховьев Вороножа рукой подать. Реки, что дороги, приведут к донским поселениям, лишь бы мартовский лед не подвел. Любим спешил, опасаясь угодить в весеннюю распутицу.

      А в воздухе пахло весной, почки на деревьях набухли и теперь источали едва уловимый сладковатый аромат. Солнышко ласково гладило макушки всадников, припекало шеи. Воины распахивали кожухи, подставляя