Там, где меня ждёт счастье. Том второй. Мэгги Ри

так же, как он…

      – Лис, – Снэйкус прижался лбом к лбу мальчика и серьезно посмотрел ему в глаза, и одновременно как-то нежно, – это был несчастный случай. Такое бывает чрезвычайно редко.

      – Это несправедливо… – плечи Лисси задрожали, а я отвернулась от них, чтобы они не видели моих слез и тихо сказала:

      – Лисси, я тоже скучаю по папе, но… Нам пора привыкнуть к тому, что его рядом нет… Прости меня… Я стараюсь, но…

      – Ты треплешь себе нервы, мама. Так быть не должно.

      Мы с Лисси переглянулись, и он громко всхлипнул. Затем он мягко обнял меня и мой круглый живот, внутри которого пиналась Эн.

      ЭНЛИС:

      Мама плакала, прижимая меня к себе. Ухом я слышал беспокойные пинки сестренки, пытаясь понять, что нас всех связывало…

      Я знал. По ночам мама рассматривала старые альбомы с фотографиями папы. Там он был еще совсем молодой и такой улыбчивый. И его улыбка меня заставила вспомнить те радужные дни, что мы провели вместе. Целых семь лет… А мама глядела на фотографии и плакала, плакала… Все девять месяцев, даже отрицая это, она все равно еще чувствовала его присутствие, его голос, аромат… Мама прижималась всякий раз к его духам, мама подолгу сидела в ванне, нюхая его шампунь… Ей не хватало его. Так же сильно, как и мне.

      Этой ночью мне не спалось. Я первым же делом выпил немного воды и попытался разложить всю накопившуюся информацию за день по полочкам. Римма. Дядя. Мама. Папа… «Даже когда меня не станет, я все равно буду рядом…» – он сказал это мне незадолго до смерти. Я помню тот вечер, как вчерашний день.

      «Не плачь, Лисси.» – он тоже плакал.

      Ты же обещал, папа… ты обещал, что будешь рядом, так подай нам с мамой сигнал свыше! У меня так много вопросов к тебе, так много историй, о которых надо тебе узнать… Папа… Папа…

      – Энлис?.. – из коридора послышался какой-то странный звук. Что-то пронзительно звякнуло, затем громко разбилось. Я поспешил открыть глаза и по звуку нашел в темноте мамину комнату. Она лежала на полу, плача, а рядом были осколки от вазы, которую, видно, она зацепила. Лицо мамы выражало лютую боль:

      – Лисси…

      – Что случилось, мама? – мне стало за нее беспокойно. Я подбежал к ней, и из ее уст вырвался какой-то незнакомый мне звук, больше напоминающий крик. – Мама?

      – Все… Все будет хорошо… Но… Набери мне дядю Сная, зайчик… а-а… – и она схватилась за голову. – Лисси, прошу тебя…

      Я перепрыгнул через осколки и схватил домашний телефон, набирая дядю Сная. Гудок раздавался, но он не подходил. Только не это!

      – Больно!.. – вскрикнула мама голосом, совершенно незнакомым мне. Она начала беспокойно мешкаться на полу, пытаясь встать, и меня охватил ужас. Неужели Энни выбрала эту ночь?

      РОБЕРТИО:

      – Отлепись от меня! – пытался оттолкнуть я Сная от себя, когда он навалился на меня всем своим весом и яростно стал глядеть мне в глаза. – Хватит!

      – Что за хрень ты нес тогда?! Что это за гребанная записка?! Отвечай!