Самшитовый лес. Михаил Леонидович Анчаров

крикнул первый с пола, и второй кинулся на землю.

      – Наганы на середину, – сказал отец.

      На пол полетели наганы и парабеллум.

      Покупатели бросились на бандитов и стали выкручивать им руки назад. Отец опустился на корточки перед стариком. Старик посмотрел на него мутным глазом.

      – Подыми меня, – сказал он. – Плечо зашибли… вот бандиты… Я на них полез спьяну.

      Отец покачал головой. Подскочила девочка лет десяти.

      – Дедушка, – сказала она.

      – Подержи, – сказал отец и протянул девочке блестящий предмет.

      Девочка в страхе отступила.

      – Не бойся, – сказал отец. – Это консервы. Рыбные.

      Все повернули к нему головы.

      Девочка взяла банку консервов. Отец стал поднимать старика.

      – Товарищ начальник, этих куда? – спросил продавец с огромным хлебным ножом.

      – В милицию, – сказал отец и повел старика к выходу.

      Он толкнул дверь ногой.

      Светила луна. Пьяного на углу уже не было.

      – Далеко вести? – спросил отец.

      – Мы туточки… за углом, – сказала девочка, с восторгом глядя на отца; на кожаную куртку, на чистый белый воротничок, на темный галстук.

      В свете луны блестели большие глаза девочки и консервная банка, которую она прижимала к груди.

      Отец отвел старика и пошел домой.

      Отворил дверь.

      – Коля… – сказала мама необыкновенно богатым грудным голосом.

      Он осторожно усадил ее на стул. Мама вытерла глаза.

      – Что ты так поздно?

      – Заканчиваем, – сказал отец. – В общем, даже закончили…

      – Ты все не шел… не шел, – сказала она.

      – Ну-ну, – сказал он. – Что ты…

      – Говорят, булочную ограбили…

      – Врут… – убежденно сказал он. – Врут.

      – Коля… – укоризненно сказала она. – Я же дочку жду.

      – Дочка – это хорошо, – мечтательно сказал отец.

      Я родился в ту ночь, когда достроили радиостанцию.

      Отец часто рассказывал мне об этой ночи.

      …Дядька в белом халате потрогал за плечо отца, и тот поднял заспанное лицо. Приоткрылась дверь в соседнюю комнату, и стало слышно, как надсадно плачет ребенок. Вообще-то, мне говорили, что я был не очень крикливый.

      – Мальчик. Вес четыре кило. Полейте мне на руки, – сказал доктор, засучивая рукава халата.

      Он взял мыло и стал над тазом, и отец начал лить ему воду на руки из эмалированного голубого кувшина.

      – Как сына назовете?

      – Мы хотели Катей, – сказал отец.

      – Мальчика Катей нельзя, – сказал доктор. – Вам нездоровится?

      – Не спал… – Отец потер лоб. – Сына можно посмотреть?

      Доктор мыл руки тщательно. Каждый палец отдельно. Надсадно плакал ребенок…

      – Доктор, что с сыном? – спросил отец.

      – Нужны дрова… Хотя бы три-четыре полена… Главное – тепло, а у вас… хы-хы… пар идет. – Доктор подышал открытым ртом. – Для грудного младенца