Самшитовый лес. Михаил Леонидович Анчаров

веселый такой человек, шутник.

      – Когда вся компания весело ликует, – сказал он и икнул, – нужна музыка. Володя, возьми гитару.

      – Когда вся компания весело икает, – сказал Володя.

      – Клаша, поставь Бернеса, – сказал тамада. – Парни, парни… как она там?.. Умным себя ставишь, а я тебя вот каким знал.

      – Маска, я тебя знаю, – говорит Володя.

      Поэт молчит. Я молчу. Учительница молчит.

      – Так вот и живем, – говорит брат Володи. – Физики и лирики, вернее археологи. Атмосферочка.

      – Давай, давай развлекай гостя, – говорит Володя. – Век поэзии кончается.

      – Знаешь, не делай из меня идиота, – говорит брат.

      – Кончается поэзия или нет? – спрашивает Володя.

      – Вова, мы люди простые, – говорит жена брата. – Нам бы факты.

      – Маска, я тебя знаю, – говорит Володя.

      …Разговоры… разговоры…

      – Факты – это вещь, – говорит брат. – Остальное – идеология.

      Поэт смотрит на него и на его прелестную жену.

      – Два художника пишут портрет женщины, – говорит он, и та поправляет волосы. – У одного получается мадонна, у другого – мещанка. Вот тебе и факт.

      – Идеология, – говорит брат. – Это для Кати.

      – Катю не трогай, – говорит Володя.

      – Идеологию тоже, – говорит учительница.

      – Ты можешь сформулировать свою мысль? – спрашивает брат.

      – Могу, – говорит поэт. – Произведение искусства отличается от факта на величину души автора. Так будет понятно?

      – Браво! – говорит учительница, и глаза ее блестят. – Катя, слышите? Столько лет!.. Мой ученик!..

      Она теперь совсем молодая.

      – Хаз-булат удалой-й… Бедна сакля твоя, – запевает компания у окна. – Золотою казной… я осыплю тебя-а…

      – Кто это? – спрашиваю я.

      – Это все мамина родня, – говорит Володя. – Бабушка здесь ни при чем.

      – Дам коня, дам кинжал… дам винтовку свою-у… А за это за все… Ты отдай мне жену-у…

      – Все смешалось в доме Облонских, – говорит Володя. – Вы не находите?

      И лицо у него совсем несчастное.

      Потом я с поэтом, этим непонятным человеком, вхожу в тесную комнату. Я не могу понять, зачем он привел меня сюда на эту страшную вечеринку. Может быть, чтобы показать, что человек и в семье может быть совсем одиноким? Может быть, чтобы я не стремилась к дому, какому попало, а только к настоящему? Может быть… Только зеленое окошко телевизора в этой комнате и кто-то приник к спортивной передаче. Тихо. Какое мне дело до незнакомого мне Володи! Ну да, ну он влюбился в меня – это было видно сразу. Я и сама стала какая-то другая от этого. Да мне-то что?

      – Надо что-то делать, – говорю я.

      – Ну как? – спрашивает он.

      – Жуть… – говорю я.

      Входит учительница.

      – Наверно, надо что-то объяснить? – говорит она. – Ты не ожидал, что мы так живем. Да?

      – Ладно. Все пустяки.

      – Давайте я за такси сбегаю, – говорю я. – У меня есть деньги.

      – Сиди, – отвечает